Дассария - Абай Тынибеков

Дав однодневный отдых войскам, он повернул на юг.

Перед ним вдали, на расстоянии десятидневного перехода, простирались земли саков-исседонов.

Глава четвёртая

Дассария принял старшего гонца в своём шатре. Царь союза сакских племён исседонов Шангал просил его о помощи. Обращаясь с прошением, он в срочном порядке извещал о нападении на него огромной армии сарматских племён аланов, внезапно вторгшейся на его территорию. Внимательно выслушав всё сказанное вестовым и отправив его на отдых, Дассария пребывал в раздумьях. Он понимал, почему Шангал не направил своих гонцов с такой просьбой к родственному ему царю аримаспов Кассу, до которого всё же было ближе.

«Касс сумел сам в одиночку отстоять свою землю от аланов, но, видимо, большие потери, понесённые им во всех сражениях с ними, и стали основной и весомой причиной, почему он уже не имел возможности оказать своевременное и ощутимое содействие своим единокровным соседям исседонам… Хотя, может быть, я ошибаюсь, и всё обстоит совершенно иначе. Шангал, не оказавший Кассу военной помощи в момент, когда над тем нависла угроза, исходившая от вторгшихся и к нему аланов, теперь сам не смеет рассчитывать на него, как на своего союзника в этой войне. Скорее всего, именно поэтому он и обратился не к нему, а ко мне. Я, конечно же, могу направить к нему часть своих войск, но успеют ли они ко времени? Если нет, то моя помощь ему уже не пригодится, а я потеряю тысячи своих людей. Да, далековато до Шангала… Как он сообщает, у него всего шестьдесят тысяч воинов. Аланов же больше на четыреста сотен. Силы явно неравные. Думаю, при таком соотношении их войск исседонам не устоять… Но, с другой стороны, отказать в помощи в таком сложном положении я не могу. Среди саков не принято да и порой просто невозможно прожить без взаимовыручки. Никто из правителей племён не должен поступать таким равнодушным и безразличным образом, будто его народа и земли никогда не коснётся подобная беда. Нужно всегда стараться вести себя отзывчиво, так, как и подобает собратьям. Мне придётся выделить ему триста сотен и срочно отправить гонцов к царю Кассу. Если Шангал не мог решиться сделать это, то я сам постараюсь уговорить Касса направить к нему хоть какую-то часть войск. Только так я наверняка сумею вовремя помочь Шангалу и по возможности уберечь от погибели направляемых к нему своих людей», – думал Дассария, анализируя сложившуюся ситуацию.

Приняв решение, он вызвал к себе вождя Чардада. Уже к полудню умчались гонцы к царю Кассу. А ещё через день тридцать тысяч воинов-массагетов под командованием Чардада, каждый имея при себе второго коня, стремительно удалились на север.

* * *

Тимей, которого одиннадцать лет назад царь массагетов Дассария назначил командующим личной гвардией, по его поручению в самый разгар лета находился с небольшим отрядом в лагере дальнего дозора в юго-восточном приграничье, на северном берегу Яксарта. Пятьдесят сотен воинов вождя Кардаура расположились напротив большого греческого города-крепости, когда-то заложенного и выстроенного на южном побережье реки прославленным царём Македонии Александром, вот уже как десять лет покинувшим этот мир в Вавилоне после возвращения из похода в Индию. Почти на всей территории некогда созданной им огромной империи уже давно начались и теперь ещё продолжались ожесточённые войны диадохов за обладание властью над её сатрапиями. После того как весть о смерти царя Александра достигла Средней Азии, греческие поселенцы в Согдиане и Бактрии собрали отряд в двадцать тысяч пехотинцев и три тысячи всадников, намереваясь вернуться на родину. Для пресечения своевольной попытки против них с войсками выступил один из ярых сподвижников Александра Македонского полководец Пердикка, полностью разгромивший их группировку и повернувший обратно всех оставшихся в живых. В то время правителем Согдианы был македонянин Филипп, некоторое время управлявший и Бактрией.

Два года назад все назначенные ранее из местной знати сатрапы, кроме Оксиарта, бывшего тестя самого царя Александра Македонского, и Атропата, тестя Пердикки, были заменены греками и македонянами. В прошедшем году одному из приверженцев и полководцев Александра Македонского Селевку досталась Вавилония. Вскоре он сумел расширить свои владения до рек Яксарт и Инд, создав империю Селевкидов. Именно по этой причине, не ведая о планах властителя нового соседнего царства относительно своих земель, царь Дассария повелел держать крупные постоянные отряды на смежных с ним рубежах.

Проверив состояние войск и убедившись в том, что случаев вторжения в земли саков либо нарушения границ со стороны извечно враждебных соседей в это лето не было, на следующее утро Тимей собирался отбыть в ставку. Вечером без какого-либо сопровождения он приблизился к реке, отпустил своего коня, сбросил сапоги и, раздевшись по пояс, вошёл в воду и стал пригоршнями бросать прохладную влагу в лицо и на грудь, с удовольствием растирая её по телу. Он всматривался в дальний берег. Огромный город, где когда-то он дослужился до командующего отрядом резервистов, уже готовился к ночному отдыху, вбирая в объятия последних припозднившихся путников, закрывая за ними ворота, затихая за высокими стенами до следующего рассвета.

Тимей знал, что вверх по течению реки расположен большой глубокий канал, прорытый тысячами рабов, по которому вода отводилась в город и от которого всецело зависело его существование. Он помнил, как усиленно охранялся этот единственный живительный источник, и был убеждён, что и теперь там, как это было раньше, находится крупный сторожевой отряд, вот только чей он, согдийский или греческий, он не ведал. Хорошенько обмывшись, подобрав одежду, Тимей вновь взобрался на скакуна, но не повернул обратно к лагерю, а тронулся вдоль берега на восток, туда, где в небольшом отдалении на другом берегу располагалась дамба. Свежий, отдающий сыростью ветерок приятно обдувал его тело, срывая своими лёгкими порывами с его мускулистого торса стекавшие капли. Берег местами был очень крут и довольно сильно испещрён множеством ложбинок и оврагов, тянувшихся к реке и густо заросших кустарником, в которые он осторожно спускался, зачастую скрываясь в них с головой. В одной из таких расщелин, протяжённой и широкой, он остановился. Её днище, почти ровное, прямое и хорошо скрытое от постороннего глаза, своей сильной вытоптанностью больше напоминало звериную тропу. Как он догадался, именно по ней проходила дорога, по которой ночами воины приводили на водопой лошадей, дабы в дневное время не быть на виду у сторожевых отрядов соседей и тем самым не предоставлять им возможности обладать сведениями об истинном своём количестве.

Смеркалось. В низине становилось всё темнее. Внимательно оглядевшись по сторонам,