Дассария - Абай Тынибеков

* * *

Саки по приказу своего царя вывели из сражения тяжёлую кавалерию и охватили противника со всех сторон лёгкими конницами, применяя теперь излюбленную тактику – нападение лавами и обстрел из луков издали врага, по-прежнему удерживаемого в кольце. Войска аланов, отбиваясь всеми силами, несли огромные потери и медленно продвигались к своему лагерю, но как ни старались, а полностью вырваться из окружения пока не могли, подобно быку, на которого набросилась целая стая голодных волков. Гатун, увидев главнокомандующего, спешащего на помощь с небольшим отрядом, предпринял ожесточённую попытку вырваться из вражьего захвата с целью успеть уберечь вождя от неминуемой гибели, и эта затея, очень сложная в данной ситуации, хоть и с огромным трудом, но всё-таки удалась ему. На одном из участков саки, не сумев сдержать мощного напора тяжёлых конников, разомкнули кольцо, слегка отдалившись по равнине.

Теперь Асуну ничто не угрожало. Люди Гатуна, почувствовав ослабление натиска противника, пройдя не так далеко, остановились и вновь развернулись, сомкнув ряды, встав живым заслоном между саками и своим главнокомандующим. По прошествии некоторого времени здесь же появился полководец алан Азнур, приведший за собой всех оставшихся воинов, но, к его удивлению, сакских войск уже нигде не было видно, и только клубы пыли над долиной свидетельствовали об их недавнем присутствии. Асун ещё долго стоял посреди равнины в ожидании появления воинства аримаспов. Ближе к закату он отвёл свои армии на отдых, ещё не зная о понесённых им потерях, но многократно шепча слова благодарности вечным небесам за благополучный исход в сражении с врагом, равного которому ему никогда не доводилось встречать и от которого в этот день он едва не потерпел первое в жизни поражение.

* * *

Плавно опустилась ночь. Накинув на плечи плащ, Асун сидел у костра перед своим шатром. Несмотря на усталость, он не мог заснуть. Его тело каждым мускулом просило отдыха. Оно изнемогало отнюдь не от больших физических перегрузок, каковых ему особо и не пришлось испытать. Судорожные порывы волнами прокатывались по нему от чрезмерного внутреннего перенапряжения, перенесённого им за всё то время, что длилось сражение с саками. Он терпел эту боль, заставляя себя не обращать внимания на своё состояние, не считая его каким-то не обычным, требующим иного, более серьёзного восприятия, зная, что оно скоро пройдёт, уверенный, что ему нужно всего лишь упокоиться. То, что ему довелось пережить за прошедший день, больше всего бередило душу и теперь нуждалось в глубоком, детальном осмыслении, с учётом всего произошедшего, с обязательным проведением тщательнейшего анализа каждого известного ему факта, каждой, даже мизерной причины, что слились вдруг воедино и привели к такому неожиданному результату. При этом он понимал, что ни в коем случае ему не следовало откладывать думы на более позднее и, казалось бы, более подходящее для этого время, так как к предстоящим в ближайшее будущее событиям следовало подготовиться сейчас, заблаговременно и основательно.

Из донесений своих полководцев, среди которых почему-то не оказалось командующего отрядами разведки, дозора и охраны Вердоха, до сих пор так и не появившегося в лагере, Асун уже знал о приблизительной численности понесённых потерь. Почти четвёртая часть тяжёлой кавалерии Гатуна и пятая часть лёгкой конницы Манса полегли в битве. Войска Бата, вступившие в неё не в полном составе, оставили на равнине около трёх тысяч воинов. В число не вернувшихся в лагерь воинов входили и раненые, но точных данных об их количестве пока не было. Ими должны были заняться на рассвете. Таким образом, общие потери аланов составляли около семнадцати тысяч человек.

Такого начала боевых действий Асун не ожидал. Будучи сугубо военным человеком да к тому же истым полководцем, он всегда старался учитывать неизбежность утрат при том или ином сражении, но все они при победоносном завершении становились для него явлениями второстепенными по значимости и относились к вполне восполнимым проявлениям войн. Он помнил о них, но думал только о главном, о том, что они приводили к самому желаемому последствию – победе, и тогда эти жертвы становились оправданными.

«Сегодня всё обстоит совершенно иначе. В столкновении с саками исход ещё не определён, но огромные потери уже понесены. Почему? Что явилось причиной такого поворота событий? Конечно же, моя неосведомлённость. Я впервые не смог повлиять на сложившуюся ситуацию, не говоря уже об абсолютной невозможности предугадать её. Как могло случиться, что я не ведал ни о нахождении на моём пути вражьих войск, ни о их резервных частях, затаённых в этих лесах? Но самое важное и непонятное для меня всё же заключается в другом, а именно – в изначальном поведении противника. Откуда аримаспы вообще узнали о моём приходе да к тому же предугадали, что я буду идти именно по этому направлению? Ведь других дорог, ведущих в их земли, много – не счесть. Это не может быть случайностью или совпадением, а явно свидетельствует о подробной и своевременной информированности их царя о моём продвижении. Выходит, Касс знал о том, где и когда я вступлю на его территорию. Вполне возможно, что ему известно и о численности моих сил. Иначе как воспринимать тот факт, что их засадные части не вступили в сражение, когда их собратья попали в ловушку в брошенном лагере, а спокойно ожидали введения в битву почти всех моих армий? Всё это также не может быть совершено без тщательной подготовки и предварительного расчёта. Находиться вблизи, взирать на то, как гибнут твои войска, и не предпринимать никаких спасительных действий при всех других обстоятельствах означает только одно – бездарность полководца, обязательно влекущая весьма пагубный для него исход. Так оно и вышло бы, но не в этом случае, заведомо продуманном и заранее предусмотренном. Значит, саки всё-таки загодя знали о количестве моих сил, оттого и не спешили на помощь попавшим в засаду отрядам. Выходит, кто-то из моих людей постоянно имеет с ними связь и снабжает сведениями о моих планах. Покинуть лагерь никто из простых воинов не может, да и военачальники тоже. Только Вердох и его лазутчики в силу возложенных на них особых обязанностей имеют право беспрепятственно оставлять его в любое время. К тому же все отряды внутренней охраны и внешних дозоров также подчинены ему. Что ж, вот это уже возможный след, способный вывести меня на предателя. Хотя тут же возникает новый вопрос: если он среди них, то тогда почему мне удалось устроить западню сакам в оставленном ночью лагере? Ведь они явно не подозревали о ней. Получается так, что изменник не смог