Темиртау - Зеин Жунусбекович Шашкин

улице и слышал, как толковали женщины. «Как не быть беде,— говорили они,— все оборудование вам еще от царя Гороха досталось! Механизмы-то никуда не годятся...» Но ведь ты в ночной смене работаешь? Это тебя не касается!

Он спрашивал мягко, но настойчиво.

Пробормотав что-то, Дамеш быстро поднялась из- за стола и вышла в свою комнату. Ей надо было уже одеваться, скоро начиналась ее смена.

По дороге на завод Дамеш думала:

«Ну, конечно, он все уже знает. Он ожидал, что я расскажу ему обо всем, а я в молчанку сыграла. Нехорошо это все!»

Около ворот завода она встретила двух неразлучных друзей: Касымова и Базарканова, они о чем-то ожесточенно спорили. Базарканов был длинный и худой, а Касымов маленький и полный. Он кричал на Базарканова и махал на него руками, а тот только пожимал плечами. Один наступал и требовал, другой в чем-то оправдывался.

«О чем это они? — подумала Дамеш.— То их водой не разольешь, а то чуть не дерутся».

— Здравствуй, ты куда, Дамеш? — очень оживленно и даже радостно крикнул Касымов.

— Странный вопрос. Как это куда? На смену, конечно,— ответила Дамеш беззаботно, но сердце у нее почему-то дрогнуло. Неспроста он ее спросил!

Касымов пристально поглядел на Базарканова, тот отвернулся и стал ковырять землю носком башмака, Тогда Касымов с тревогой спросил Дамеш:

— А тебе разве ничего не говорили?

— О чем же? .

— Вместо тебя приказом главного инженера начальником смены назначен Базарканов.

— Безобразие,—смущенно сказал Базарканов,—я думал, что ты уже все знаешь.

Касымов обернулся к нему, хотел что-то сказать спокойно, но вместо этого закричал:

— Думал, думал! А что я тебе говорил? Что? Нет, он еще спорит! Разве можно было соглашаться? Дамеш, иди сейчас же в дирекцию и устрой там скандал, слышишь? .

Когда Дамеш вошла в приемную главного инженера, Лида печатала что-то на машинке. Увидев подругу, она взяла со стола какую-то бумагу и протянула Дамеш.

— Я тебе послала записку, чтоб ты знала,— сказала она.— Ты не получила разве?

Дамеш отрицательно покачала головой. Потом она прочитала приказ, бросила его на стол.

— Муслим у себя? — спросила она.

— Да, войди,— поспешно ответила Лида.

Муслим сидел за письменным столом и разговаривал с начальником мартеновского цеха. Увидев Дамеш, он поднялся, протянул ей руку и вкрадчиво сказал:

— Присаживайтесь, пожалуйста.

«У, лиса,— подумала Дамеш.— Теперь будет петлять и вилять».

Когда она села, Муслим спросил ее прочувствованней

— У вас разговор со мной?

Смотря ему в лицо, Дамеш ответила:

— Не. разговор, а спор.

Муслим улыбнулся.

— Как, вы еще недовольны? Очень странно! — и он с улыбкой, как бы ища сочувствия, обернулся к начальнику цеха.— Разве вы не поняли сами, что работать в цехе вам еще рано?

— Нет, не поняла. Я буду там работать.

— Вы будете там работать? — Муслим покачал головой.— Вот это называется женская логика!

Он опять покосился на начальника цеха. Но тот

молчал и смотрел на Дамеш.

Наступила долгая пауза.

— Ну, что ж,— сказал Муслим тоном человека, который исчерпал все доводы до конца.— Вольному воля, но иной работы для вас у меня нет.

— Вы не имели никакого права меня снимать,— со злостью сказала Дамеш и даже слегка ударила кулаком по краю стола.— Понимаете, не и-ме-ли... Не вы меня ставили на это место.

— Но если вы так думаете, то жалуйтесь,— спокойно посоветовал Муcлим.— Съездите в министерство и подайте жалобу. Но здесь разговаривать нам с вами бесполезно.

Отвернувшись от Дамеш, он обратился к начальнику цеха:

— Ну, как, Илья Савельевич, в цехе все сделано? Сегодня цех уже сможет нормально работать?

Дамеш, которая уже взялась было за ручку двери, остановилась.

— Ночная смена еще утром закончила все,— ответил начальник.— Не могу все же смолчать,—добавил он,— строго вы поступили, товарищ Муслим, с Сагатовой.

— Спасибо, Илья Савельевич! — крикнула Дамеш и выскочила из кабинета.

Она успела еще поймать злобный взгляд Муслима.

Идя по лестнице, она думала: «Нет, я не так поступила. Надо было прямо сказать: я знаю, почему вы меня преследуете! Но смотрите, не сломайте зубы... А я смолчала, трусиха я, вот кто».

Аскар прав, Муслима уломать не так-то просто. Трусливому человеку с такой змеей нечего связываться. «Неужели я трусиха? — спросила она себя и сейчас же ответила: — Нет, это не трусость, это рассудочность. Рассудок не дает мне свободу. Он мне мешает, он мне нашептывает: чего ты заносишься, девчонка? Что ты понимаешь в жизни? Зачем связываешься со стариком? Будь осторожна, не дерзи, не груби, и тогда все устроится само собой».

Дамеш приоткрыла дверь в партком и спросила:

— Николай Иванович, можно?

— Входи, входи,—сказал Серёгин.—Что-то ты уж больно вежливая стала. То «можно войти?», а то влетаешь, не спрашивая, и даже не здороваешься.

Дамеш вошла в кабинет и сказала:

— Вы уж, наверно, слыхали? Муслим снял меня е работы. Это что? С вашего согласия?

«Легко тебе говорить,— подумал Серегин.— Фор- мально-то Муслим как будто прав».

— Авария ведь была,— тихо сказал Серегин. .

Дамеш пожала плечами и отвернулась, чтобы скрыть слезы.

— А как я тебя предупреждал, помнишь? — спросил Серегин. Он вышел из-за стола и сел с ней рядом.— Говорил тебе: будь осторожна, каждый свой шаг проверяй, все делай сама. А ты что?

«Был такой разговор,— подумала Дамеш,— и даже не один, а несколько, я сама во всем виновата. Действительно, следовало вести себя во время смены по-хозяйски, быть внимательной, все проверять, а я всем верила на слово, вот и наказана».

Луч солнца, прямой, багряный, вырвавшийся из тучи, упал на лицо Серегина; и Дамеш вдруг увидела, какой Серегин худой и измученный, как побелели за этот год его виски. А ведь ему всего только сорок пять лет. Вот Аскару столько же лет, и пережил он куда больше, а выглядит лучше.

Серегин сказал:

— Ты, Дамеш, и в самом деле работала недостаточно хорошо.

Она хотела возразить, но он постучал ручкой по столу.

— Слабо, слабо ты работала. Тут и спорить не стоит. Мы тебя неплохо встретили, правда? Все, что ты захотела, мы тебе предоставили. Хотела в цех пойти — пожалуйста, захотела стать сменным инженером — ради бога; заикнулась о курорте — сразу же тебе путевку в руки. Поезжай, лечись, веселись, отдыхай. Так это мы тебе дали, мы, завод. А что