Йога Таун - Даниэль Шпек

Чувства заставляют меня двигаться.

Мышцы заставляют меня двигаться.

Кто не двигается, тот мертв.

Не двигайся, сказал Чужой.

Ты слишком долго была в пути.

Для чего? Разве ты куда-то пришла?

Дело не в том, что нужно куда-то прийти, my beautiful friend. Дело в самом движении. Асана – это движение. Движение это – моджо. Все время в пути, никогда не останавливаться, никогда не смотреть назад.

Движение – это зависимость, как наркотик. Пока не кончатся силы. И моджо разобьется об асфальт.

Не двигайся, сказал Чужой.

Оставайся там, где ты есть.

Где нет расстояния между тобой и миром.

Нет желания оказаться в другом месте.

Нет «здесь» и нет «там».

Ты уже пришла.

* * *

Я выпрямилась и села в позу лотоса. Замерла, пока остальные продолжали двигаться.

Мой дух успокоился. Я не хотела ничего менять – ни движения других, ни собственную неподвижность.

И то и другое было прекрасно. И прекрасно было наблюдать за тем и другим.

Я не была ни тем ни другим.

Я просто была здесь.

Просто присутствовала.

* * *

– Все хорошо?

Рики смотрела на меня, не переставая двигаться, и не понимала, что все действительно хорошо.

Только у Лоу не все было хорошо, теперь я это знала. Он по-прежнему сидел в том проклятом «фольксвагене», хотя он давно сгорел. Лоу не нашел дорогу домой. Он слишком далеко заплыл, и кто-то должен был помочь ему доплыть обратно.

Теперь все тела вокруг замерли.

Поза трупа.

– Если вокруг вас сплошная тьма, – шепнул Джошуа в микрофон, – посмотрите еще раз. Возможно, вы и есть свет.

Спасибо, Джошуа. Изречение не твое, но все равно хорошее.

Глава 26

Вскоре после этого рикша вез меня в ночь. На берегу Ганга горели огни. Сотни и тысячи индийцев собрались вокруг пылающих костров. Какой-то мужчина орал в микрофон, вспыхивали бесчисленные экраны смартфонов. Это уже была не молитва, а дикий разгул. Но я больше не боялась. Рикша прокладывал путь сквозь разгоряченную толпу. Воняло бензином и дымом.

Мне это нравилось.

* * *

Посреди джунглей водитель притормозил рядом с другой коляской рикши, стоявшей на обочине. Фары высвечивали мощные стволы деревьев, забор и зияющее в нем отверстие. Где-то в лесу грохотал дизель.

– Вам нужен проводник, мадам?

– Нет.

– Будьте осторожны, мадам!

Я вышла и пролезла сквозь дыру в изгороди. Тропинка, протоптанная через кусты. Место обитания змей. Пластиковые бутылки. Грохочущий генератор между деревьями. Я шла вдоль электрокабеля, пока не узнала место: ветшающие бунгало, аудитория. Факелы освещали дорожки, отблески плясали на разрушенных стенах. Из темноты доносилась музыка. Пахло травкой. Незнакомец, ставший моим другом, знал дорогу. В свете факелов одни молодые люди в старой одежде выглядели словно сошедшими с обложки альбома «Сержант Пеппер». На других были белые курты и цветочные гирлянды на шее. Это явно был маскарад, а я очутилась здесь точно гостья из будущего.

* * *

На лужайке люди расстелили коврики и выполняли парные упражнения. Тела, слившиеся в трансе в свете факелов. Я шла на музыку по темной тропинке. На верхушках деревьев висела полная луна. Потом я заметила танцующие огоньки, которые по мере приближения превращались в бесчисленные свечи в оконных проемах заколдованного зала, заросшего плющом и кустарником. Я узнала музыку: «Соберемся вместе»[80].

У отверстия в стене стояли молодые люди в поношенных карнавальных костюмах с бутылками пива в руках. На меня никто не обратил внимания. Я проскользнула внутрь. Сотни свечей освещали разрушенные стены. Лунный свет лился сквозь отсутствующую крышу на море танцующих людей. Зрелище заворожило меня. Музыка вернула в те невинные времена, когда Лоу ставил пластинки и я танцевала на ковре в гостиной, безгранично доверяя ему.

Ты не знаешь его, сказал Чужой, ставший моим другом.

* * *

Я прокладывала себе путь сквозь людское море. Где-то здесь должен быть Лоу. Я смутно ощущала музыку в животе, гипнотический бит, дикую отрешенность. Сотни закрытых глаз, сотни поднятых рук.

* * *

Наконец я увидела его в самом центре толпы, в этом нелепом костюме из лилового бархата. Он танцевал совсем как свихнувшийся пастор. Вместе с Мицу, Кацуко и парочкой юнцов, справлявшихся явно успешнее, чем он.

Лоу, ты помнишь, сколько тебе лет? Let it be.

И все же я восхищалась им. По-своему он был самым естественным в этом зале. Был просто самим собой. И наслаждался жизнью.

Ты не можешь спасти его, сказал Чужой.

Я все могу, друг мой. Потому что люблю его.

Некоторое время я наблюдала за ним. Пока он меня не заметил. Заметив, засиял, танцуя, приблизился ко мне и восторженно обнял.

– Привет, Люси! Супер, что ты пришла!

Я увидела, что глаза у него красные – то ли курил травку, то ли плакал. Я не успела ничего сказать, как он уже потащил меня к танцующим.

– Лоу, мы можем поговорить?

– Поговорить?

Я вырвалась и отступила назад. Он удивленно посмотрел на меня и перестал дергаться. Наверное, почувствовал, что я пришла не с упреками. И что на этот раз я не позволю ему ускользнуть.

– Что, прямо здесь?

– На улице.

Понадобилось некоторое время, чтобы он понял: вечеринка для него закончилась. Японки приветствовали меня восторженным визгом, но Лоу объяснил, что ему нужно переговорить с дочерью. Мы вышли наружу, где было потише. Деревья, факелы, желтая луна.

– Что случилось? – спросил он. – Все нормально?

– От чего умер Марк?

Вопрос застал его врасплох. Он выудил из кармана кисет и направился к дереву, под которым никого не было.

– Деревья очень разумные существа. Ты знаешь, что они общаются друг с другом? Потому что они ведь не могут уйти. Люди узнают что-то новое, путешествуя. А деревья узнают что-то новое, общаясь с другими деревьями. Под землей. Создают общее энергетическое поле.

– Лоу, ты что-то сказал?

– Нет, а что? – Он положил руку на дерево.

– Не уходи от ответа. Я задала вопрос.

– Марка сгубила его зависимость, – сказал он и повернулся ко мне. Он вдруг полностью очнулся. Словно ждал этого. – Марк хотел все и сразу. Наркотики, женщины… Знаешь, другим бы на это потребовалось пять жизней. Он словно предчувствовал, что у него мало времени. – Лоу высыпал табак из мешочка и принялся сворачивать самокрутку. – Он был вроде кометы, как Дженис Джоплин или Джим Моррисон… Ярко пылали и быстро сгорали. Жаль, что ты не знала его.

– Ты хотел бы быть похожим на Марка?

В зале заиграла песня Джорджа Харрисона.

«Все пройдет»[81].

– Отец сказал