Черный гардемарин, судьба и время - Алла Валерьевна Репина

зимние холода, у нас нету теплого платочка, у нас нету теплого пальта», «Я люблю тебя за ето (chanson d’amour), что ты тетка Лизавета». Был сервирован чай.

Вчера ночью кадет стрелял по какому-то матросу из грабивших вещи.

15/I-21

Скверный дождливый день. Грузится на «Ксению» Морской корпус.

Холодно: напоминает Россию.

16/I-21

Холодная погода. Наслаждаюсь в каюте. Привезли обмундирование. Выдали черное сукно от американцев на кители, бязь на белье и по одной паре носков.

17/I-21

Кое-что делаю. На корабле выпущена газета «Наш путь». Содержание – ерунда, конечно. Кадеты оттачивают риторику: обсуждая репертуар оркестра крейсера «Генерал Корнилов». Пишут, мало у нас еще на эскадре русского искусства, в то время как наша оперная музыка и русское искусство вообще начинают занимать выдающееся положение в исчерпавшей себя Европе и не нашедшей себя Америке: «Только теперь Запад понял, что такое русское искусство и с жадностью стремится к нему». Ага.

18/I-21

Морской корпус почти что съехал. Скверная погода. Вожусь с такелажем. Чувствую, что начинаю любить «Алексеева». Вывести б здесь еще клопов и крыс!

Был в церкви. Заслуживала внимания речь отца Спасского.

20/I-21

Съезжают последние представители Морского корпуса. Выдали вина по ¾ стакана. Начал занятия по такелажу с матросами.

21/I-21

Ничего нового.

22/I-21

Слухи, что нас всех спишут на берег, но командир Федяевский старательно добивается чистоты корабля. Выдумана новая форма матросам, из защитного брезента.

23/I-21

Вожусь с приборкой. За эти дни прибрался в I каюте, в коридорах, помогаю разобрать минный склад, вожусь с составлением планов и читаю лекции матросам по мореходному делу.

24/I-21

Форменным образом голодаю.

25/I-21

Выстирал за эти дни все свое белье. Сегодня спал до половины первого пополудни – вот доказательство голодовки. Кормят: ½ хлеба в день, который я сейчас же съедаю, и суп с куском мяса, вода с плавающими 2-3 кусками зелени. Говорят, что на этой неделе будут пускать на берег.

26/I-21

Начали угольную погрузку. Сегодня сам непосредственно гружу. Выдали по 2 банки галет – сегодня сыт. Вся машинная и кочегарная команда подала докладные записки с просьбой свезти их на «Константин», ибо при таком харче они оставаться не могут.

27/I-21

Закончили погрузку угля. Помылся как следует в бане.

28/I-21

Получил от Мурки письмо: ее с другими китобойскими дамами окончательно перевели на «Константин». Скулит.

29/I-21

Суббота. Новости: во вторник идем в дезинфекцию. С «Константина», ввиду отказа Сербии принимать беженцев, всех будут свозить на берег в лагеря Надор и Бен-Негро. Интересно, как наша судьба.

30/I-21

После обеда на «Китобое» прошел на крейсер «Корнилов», к ужину вернулся. Новостей почти нет.

31/I-21

Сегодня какой-то кислый день.

1921 год, февраль

1/II-21

Получили опросные листы для работы – по-видимому, действительно флот предполагает заканчивать свое существование – теперь все орудия и машины готовят к долговременному хранению, замазывают маслом.

2/II-21

Начали ходить на катере. Решили, что это интереснее, чем постоянно мыть стенки. Утопили якорь. Я назначен заведующим катером №1.

4/II-21

Тщетно ждем дезинфекцию. Пока не пройдет дезинфекция, не будет сообщения с берегом.

Весь наш транспортный флот французы забирают себе (!) для эксплуатации. Эти два дня харч стал несколько лучше, пытаются даже устраивать два блюда, чтоб успокоить накаленные нервы. Петька Рукша сегодня раскричался: раз так, то открыть, к дьяволу, кингстоны да затопить транспорты, чтоб не достались французам. Он теперь на канонерской лодке «Грозный».

5/II-21

Суббота. Ходил с адмиралом Герасимовым на катере на берег. Наконец, первый раз! Бизерта впечатления не произвела. Ведь говорил нам еще Иван Сергеевич Круглов, красный комиссар Водного транспорта Твери: бедно простой арабский народ живет. И в самом деле, небогато. Французские же форты и крепости вполне хороши.

Встретил на берегу матроса француза, служившего в Архангельске.

Вечер провел на «Китобое» с Боголюбовым и Рукшой. Без дамского общества публика не блещет, сразу как-то скисла. Сидели в кают-компании, лениво перебрасывались словами: «Вы слышали, будут записывать желающих в Бразилию, но с непременным условием работы агрономической и на земле?».

Самое интересное, что слухи о Бразилии растут и ширятся; якобы там будут давать участки с домом и инвентарем. Многих это будоражит.

6/II-21

Славно провел день. Опять после 10 пошел на своем катере – и так до вечера.

7/II-21

Сегодня наш «Далланд» пошел под французским флагом в Марсель. На днях всех списали с «Константина» на берег. «Константин» также будет эксплуатироваться французами. Растаскивают эскадру!

Третьего дня был концерт у морского префекта – наш русский хор и матросы балалаечники были гвоздем. На концерте видел Мурку. Она грустна: что ей делать в лагере среди дам и детей? Получила, говорит, письмо из Америки от Зины.

«Какой Зины? – Жены лейтенанта барона N с «Китобоя».

Мурка объясняет: они уехали в Америку еще из Копенгагена; императрица Марья Федоровна выхлопотала им визу; очень милая семья.

«Зина пишет, в Америку ехать не надо. Там страшная безработица. Зина за лучшее полагает, что служит оперейторс при муслиновом белье в санитарной фабрике в Бруклине. Пишет, превосходные условия работы. Барон был секьюритис у нотариуса, теперь механик-шофером».

9/II-21

Свели первую часть на берег для дезинфекции. Теперь будем ждать выдачи удостоверений личности. Офицерскому составу разрешат свободное посещение берега, но только до 18 часов. Увольнение ограничивается стенами города. Для выхода из города и посещения лагерей других беженцев требуется виза французского Контроль Севиль. Здесь все боятся, что от нас пойдет распространение большевицкой заразы. У французов прямой приказ на изоляцию русских. Нижние чины предупреждены, что будут являться объектом специального наблюдения патрулей и подвергаться аресту за любое действие, нарушающее общественный порядок.

11/II-21

Вчера ничего нового. Сегодня мрак дезинфекции в госпитале Сиди-Абдаля. Нетопленая баня, холодный душ, затем ожидание голыми дезинфекции одежды каким-то газом. В коридоре скопищем, стоя на глазах госпитального персонала.

Чувствую себя оплеванным. Сцену усугубил присяжный поверенный Франк: метался по коридору в истерике. Кричал «во французах нет ничего человеческого, они и нас отправят в дезинфекционную камеру с хлорпикрином». Когда еле успокоили, выяснили, на его психику произвело тяжелое воздействие то, что и дамам эскадры устроили точно такое же унижение дезинфекцией, притом выставив их в коридоре голыми вместе с детьми и окарауливая сенегальцами.

Сегодня ненавижу французов, как представлю Мурку в этом ледяном коридоре.

А директор Морского корпуса адмирал Герасимов демонстративно ходил в дезинфекцию вместе с кадетами.

12/II-21

В 8 час буксиры взяли нас и поставили на бочку на рейде, но уже без желтого карантинного флажка. Готовили шлюпки для съезда на берег. Я вчера думал, что захвораю – холодный душ оставил впечатление.