Черный гардемарин, судьба и время - Алла Валерьевна Репина

Одновременно с нами подгреб транспорт «Китобой». Бедолаги: выйдя из Копенгагена в июле (!), они добрались в Севастополь только 14 ноября, когда уже заканчивалась эвакуация Крыма. В тот же день развернулись на рейде и назад, в Константинополь.

Главнокомандующий южными Русскими силами генерал Врангель здесь же со штабом, на «Корнилове». Разослал радио по кораблям. Приветствует невиданное в истории человечества зрелище: в окрестностях Царьграда на рейде Босфора на российских вымпелах скопились «многие тысячи российских патриотов, спасшихся от красной лавины». Выражает твердую надежду, что красный туман, застлавший нашу Родину, рассеется, и Господь сподобит нас послужить еще Матушке-России. Де, русский орел еще расправит свои могучие крылья и взовьется над русскими моряками бессмертный Андреевский флаг. Короче, привет орлам русским морякам.

21/XI-20

Нервы публики накалены. Один матрос, пробираясь на палубе меж тюками пассажиров, случайно пихнул ногой собачонку – хозяин дал ему за это по физиономии. Матрос оказался присяжным поверенным из Харькова: адвокат Франк, поступивший в команду ради семейства. Франк поднял страшный шум.

Да, лишние люди на корабле страшно стесняют судовой состав. Однако пока с ними следует мириться. Отец Спасский ходил к командиру, чтоб тот не давал официальный ход делу избиения Франка.

И еще одно приключение сегодняшнего дня: мой вестовой, Григорий Грицай, обнаружил мою пропавшую в первый день кожаную безрукавку на одном из атаманцев. Приходит, бранится: «Ну, до чего противный, Павел Васильевич, этот народ казаки! Сидит юнкер на палубе в вашей жилетке и рассказывает пассажирам, как самолично расстреливал рабочих в Севастополе за грабеж складов во время эвакуации. А жилетку, говорит, так, на палубе нашел, была брошена».

Славный у меня вестовой, еще с французского «Сиама».

22/XI-20

Пассажиров начали переводить на берег.

Еда совсем не важная. Ко всем транспортам подгребают лодки с торговцами: за булку турки просят по 100 рублей царских денег, за один крымский миллион дают 8 своих лир. Разобраться в этих деньгах невозможно. Дамы спускают за борт на веревочках колечки и браслеты, выменивая золото и платину на еду.

Небо серенькое, моросит. Хочется глянуть Царьград, да нас пока на берег не пускают.

23/XI-20

Весь день сгружали пассажиров. Захламление корабля после них полное.

24/XI-20

Был на берегу. И – встретил Мурку. Оторопел.

На расспросы «Как ты? Каким ветром?» услышал ее историю странствий.

Оказалось, Мурка здесь на транспорте «Китобой», на который попала в Ревеле, прямо перед тем, как китобойцы драпанули в Копенгаген. Это происшествие с посыльным судном «Китобой» произвело, как известно, сильное впечатление. Даже фурор: в феврале, спасая транспорт от реквизиции эстонцами, офицеры разогнанной Северо-Западной армии подняли в Ревеле Андреевский флаг и вырвались из клетки на свободу, рассчитывая далее перейти на Мурман к англичанам. Однако Северный фронт пал, переход «Китобоя» на Мурман не состоялся и доблестный кораблик до лета застрял в Копенгагене. В июне, когда положение белых на юге России опять укрепилось, союзники дали согласие на переход «Китобоя» в Крым к Врангелю. Вышли, как я уже упоминал, только в июле; теперь «Китобой» – здесь, в Константинополе… Но при чем тут Мурка?

Мурка пунктиром изложила: весной 1919 года уехали из Петрограда к дедушке в Лугу – там Мурка поступила на службу в Красный Крест – власть переходила от красных к белым и обратно – Красный Крест вне политики, но двинулся за белыми – так она попала в Псков – оттуда в Эстонию. Назад в Россию в начале 1920 года было страшно, передавали разное о концентрационных лагерях для тех, кто служил при белых. Ее вклеили сестрой военного времени на «Китобой» – впереди был переход на Мурман и вера в то, что Северный фронт, поддерживаемый союзниками, летом возьмет Петроград…

«А Люля-то, Люля где? Осталась в Луге?» – «Поль, Люли больше нет. Она скончалась. Умерла. От тифа. Считали, заразилась в поезде на Лугу. Лечили в госпитале Красного Креста. Но – ничего было не поделать. Не спасти. А я вот, после всего этого – и оказалась при Красном Кресте».

В голове не укладывается. Люля!!!

Что еще узнал от Мурки – так это то, что на «Китобое» наш одноклассник по Морскому корпусу Николай Боголюбов. Кличка в корпусе «Медуза». Теперь пишу ему письмо.

Настроение злое.

А Мурочка-то: как худа и бедна!

25/XI-20

Сгружают с «Алексеева» атаманцев. Слава богу, избавились от кудахтанья их кур, от кряканья уток, от вездесущего птичьего пуха, запаха помета и звяканья шпор.

Упорные слухи, что союзное командование переведет эскадру на зимовку куда-то в Африку.

Загнал кожаную безрукавку за 2 лиры – купил у турка теплую шаль Мурке. Ужасно ее этим смутил. Как и договорились вчера, встретились у Grand Bazaar, потом направились мы с ней к дворцу Долма-Бахче. Дворец впечатляет. Затем пошатались по Константинополю, поглазели по сторонам.

Повсюду русские, русская речь. Зрелище ужасное. В массе своей оборванцы, не знающие ни города, ни обычаев; нижние чины бродят кучками по улицам, озираются по сторонам, всех пугаясь и в сомнении, отдавать ли честь офицерам. Турки им кричат: «карошь русский – Кемаль карошь – инглишь не карошь». Турки во главе со своим предводителем националистом Кемалем, говорят, еле терпят союзное командование, по-хозяйски расположившееся в городе и, понятно, благоволящее грекам. А мы, русские, раз не англичане, то уже «карошь».

От Долма-Бахче вышли с Муркой на площадь Таксим. Там картинка лагеря для военнопленных: всюду люди, люди, одни сидят на корточках, чего-то ждут, другие спят на шинелях прямо на голой земле. Русские, бежавшие от русских. Турки, бежавшие от греков; им хорошо, их хоть кормит турецкий Красный Полумесяц.

Мурка стала обходить эту несчастную публику, всматриваться. По-прежнему ищет пропавшего кадета Гаврилова. Говорит, у нее предчувствие, вдруг он здесь, среди этих беженцев… Эх, Муркин-Муркин! Каков шанс увидеть Гаврилова на площади Таксим почти через пять лет его безвестия? Драпанув в действующую армию в ноябре 1915 года, он прислал всего одно письмо: о том, что служит нижним чином в 10-м Сибирском стрелковом полку. И все. Далее его след исчез; Гаврилова не было ни в каких списках: ни раненых, ни убитых, ни попавших в плен…

Турок из Красного Полумесяца подошел к нам – угостил бубликом.

26/XI-20

На «Алексееве» меняют весь командный состав, из чего следует, что действительно готовимся к переходу. Корабль намерены привести в боеспособное состояние. При остающихся дамах и семействах офицеров! Дамы, дамы повсюду и, кажется, намерены управлять тут всем и вся. Командирши еще те. Вспоминаю Городовню: одни несчастья от этих флотилийских дам.

27/XI-20