Черный гардемарин, судьба и время - Алла Валерьевна Репина

Где Псков – там и Луга, где Луга там Гатчина, затем уж и Царское Село; далеко ли до Петрограда, тем более с броневиками и танками, поставляемыми нашими союзниками, англичанами и американцами? Мы вначале неделя за неделей, а потом и месяц за месяцем обсуждали подробности наступления, у карты боевых действий…

Вот уже и октябрь 1919 года: самый блестящий месяц наступления, близкий финал, развязка; казалось, еще немного усилий и Петроград будет взят. Северо-Западная армия успешно продолжала наступление, красное воинство драпало. Победа шла за победой: в середине октября была взята Гатчина, в те же дни – Царское Село, потом Павловск… А затем, как известно, наступление захлебнулось. Произошла резкая перемена, и к концу девятнадцатого года песенка северян была окончательно спета. Эстонцы заключили мир с большевиками, со всеми вытекающими: расформированием и ликвидацией Северо-Западной армии, а также реквизицией в эстонскую пользу ее имущества. Предательство Эстонии! О, как мы проклинали подлость этой перебежчицы, пошедшей искать выгод у большевиков, а затем присвоившей себе всю союзническую помощь, предназначенную Северо-Западной армии!

Передовая база Белого флота в Биорке оказалась невостребованным оплотом. Так и не пошли мы в 1919 году в атаку на Кронштадт, не пригодились быстроходные морские катера от англичан. Но мы, офицеры Северного корпуса, были оставлены еще на одну зиму в Финляндии. В призрачных надеждах на 1920-й год.

В июле двадцатого года союзниками было принято решение о переводе нас, северян, в Крым, на соединение с Черноморским флотом и с Русской армией генерала Врангеля. Вышли лишь в сентябре. Переход той группы молодых офицеров, в которую попали и мы с Рукшой, осуществлялся на французском транспорте «Сиам».

По дням, переход в Крым:

15 сентября – Гельсингфорс

17 сентября – Копенгаген

20 сентября – Гулль

21 сентября – Лондон

24 сентября – Дувр-Калэ

25 сентября – Париж

28 сентября – Марсель

1 октября – в море

2 октября – Сардиния

3 октября – Сицилия

5 октября – Пирей

7 октября – в море

8 октября – Дарданеллы

9 октября – Константинополь

12 октября – в море

14 октября – Феодосия вечером

17 октября – Севастополь

Итого путь занял более месяца, за который много воды утекло и многое в Крыму безвозвратно переменилось.

Эвакуация из Крыма

11 ноября утром радио красных передало ультиматум (летучку с текстом прилагаю к записям): «Ввиду явной бесполезности дальнейшего сопротивления ваших войск, грозящего лишь пролитием лишних потоков крови, предлагаем вам прекратить сопротивление и сдаться со всеми войсками армии и флота, военными запасами, снаряжением, вооружением и всякого рода военным имуществом. В случае принятия вами означенного предложения, Революционный военный совет армий Южного фронта на основании полномочий, представленных ему центральной Советской властью, гарантирует сдающимся, включительно до лиц высшего комсостава, полное прощение в отношении всех проступков, связанных с гражданской борьбой. Всем нежелающим остаться и работать в социалистической России будет дана возможность беспрепятственного выезда за границу при условии отказа на честном слове от дальнейшей борьбы против рабоче-крестьянской России и Советской власти. Ответ ожидаем до 24 часов 11 ноября».

«Ага. Картина Репина приплыли», – заключил на этот ультиматум Петька Рукша. Мы с ним как раз были на берегу, слоняясь от нечего делать по Мичманскому бульвару, когда газетчики начали раздавать летучку красных.

12-го ноября Врангелем был отдан приказ об отходе армии и флота и, по желанию, эвакуации населения Крыма. Ввиду добровольности эвакуации, команда нашего «Генерала Алексеева» в большинстве своем утекла на берег: корабль остался без вольнонаемных матросов и кочегаров. Командир призвал в матросы пассажиров, с условием обеспечения их семействам мест в казематах, а не на палубе. Охотников на замену команды нашлось достаточно.

Погрузка угля далась адскими усилиями. К погрузке привлекли юнкеров Атаманского училища и кадет возобновленного в Севастополе (и теперь также эвакуируемого на «Алексееве») Морского корпуса.

Новый Морской корпус: беда. В Севастополе кадеты и гардемарины основное время проводили на ферме, более занимаясь заботой о своем пропитании, чем морским делом. Никакого понятия о дисциплине, расхлябанность в одежде; синие французские брюки, пехотные английские френчи, русские фуражки без кокард; и спесь. Цыкнешь: «Зверьки! Смирно!» – делают вид, не понимают. Отлынивали от погрузки угля как могли.

На «Алексеева» Морской корпус погрузился со всем своим мясным харчем: стадом коров, свиней и коз-баранов. Плюс атаманцы пополнили кавардак клетками с курами и утками. Кошмар.

Когда 13 ноября к вечеру «Генерал Алексеев» вышел, наконец, на внешний рейд и стал на якорь, он являл собою Ноев ковчег. Каждой твари по паре: казаки атаманцы в шпорах, гардемарины в пехотных кителях, офицеры всех родов войск и неведомых форм обмундирования, гражданские лица, флотилийские дамы. В загоне на палубе блеяло, мычало и крякало. Все палубы были загромождены багажом пассажиров. Чемоданы колоссальных размеров, ящики, мешки, скандалы дам. (Дамы! Несчастье наших дней. У них постоянные депутации к командиру корабля, а, если без успеха, к главному переговорщику эскадры, настоятелю Морского корпуса отцу Георгию Спасскому. Тот как-то улаживает и примиряет).

В таком плачевном виде мы и взирали на оставляемый Севастополь: там сине-зеленым дьявольским пламенем полыхали американские склады, чтоб не достаться красным; раздавались одиночные орудийные выстрелы.

На «Алексеев» взяли более 2 тысяч пассажиров. Какой хаос, какой исторический кавардак творился теперь на самом главном корабле Русской эскадры – конечно, о боеспособности его говорить и не приходилось. Достаточно сказать, что кроме команды, оставшейся на нем в количестве 150-200 человек, на нем было погружено Атаманское юнкерское училище, семьи моряков и Морской корпус. Корабль, все время останавливаясь, дошел в Константинополь четырехузловым ходом.

Шли только волею Николая Чудотворца. Вместо 15 часов пятеро суток.

В дороге были случаи смерти среди пассажиров. Некто вывалился за борт, припираемый толпой. Ужасно жаль было одну даму, просто до слез: у ней скончался младенец, единственный оставшийся при эвакуации ребенок – и так она убивалась, бедняжка, так плакала, когда его схоранивали в море!

Константинополь

Дошли 17 ноября. Встали в бухте Мода. Всего на Константинопольском рейде сейчас насчитываются 83 вымпела русской эскадры (военной), плюс десятки коммерческих транспортов без вымпелов.

На французском «Сиаме» – 4.000 беженцев. На «Херсоне» – 10.000, дроздовцы и марковцы. Фронт насчитывался 50.000 человек; он здесь целиком. Говорят, общий подсчет эвакуированных военными транспортами 127.000 человек. Сколько публики на коммерческих, неизвестно. В любом случае, в Константинополь подвалило население нескольких русских городов. На берег пока никого не спускают –