Призрачные воины - Лючия Сен-Клер Робсон

не радовала. Небо затянуло низкими свинцовыми тучами, сулившими снегопад. Солнечный свет едва пробивался сквозь облака, отчего казалось, что уже близится вечер, хотя на самом деле едва перевалило за полдень. Горы вокруг лагеря выглядели угрожающе.

Рафи окинул внимательным взглядом лошадей, привязанных рядом с палаткой Бэскома. Седла и упряжь были украшены перьями, звериными когтями и бисером, из чего Рафи заключил, что к лейтенанту наведались индейцы. Коллинз понимал, что судьба сейчас вряд ли сулит ему встречу с Лозен, но все равно поискал глазами ее кобылу. Интересно, где сейчас эта несносная девчонка и что она замышляет?

— Меня мучают дурные предчувствия. — Рафи вскарабкался на облучок фургона и устроился рядом с Уоллесом. — Этот званый вечер у Бэскома добром не кончится.

— Вождь взял с собой жену, нескольких детей, брата и двух племянников. — Джим протянул Рафи фляжку с виски, который приятно обжигал рот и горло. 

— Он не станет бузить, когда рядом жена и малыши. Кочис меня как раз не беспокоит. — У Рафи засосало под ложечкой. — Как думаешь, что затевает Бэском?

— Он сказал, что ему надо повидаться с вождем и потолковать. Скорее всего, они уже отобедали и сейчас пьют кофе. Я говорил Бэскому, что вождь неравнодушен к этому напитку.

— Бэском не производит впечатления гостеприимного человека, — нахмурился Рафи.

— Джон Уорд устроил дикий скандал. Всех на уши поднял. У него увели скот и похитили сына. Может, он хочет, чтобы солдаты вернули мальчишку, а Бэском думает, что Кочис способен помочь в этом деле.

— Уорду плевать на Феликса. — Легкое беспокойство Коллинза сменилось сильной тревогой.

— Зато похищение ребенка поднимет армию в два счета, — почесал голову Уоллес. — Скот воровали у каждого: спасибо и апачам, и бандитам-мексиканцам. А вот увести мальчишку — совсем другой разговор. Я так думаю, сейчас Уорд жалеет, что апачи не пришили Феликса. Если бы мальца убили, солдаты взялись бы за дело еще шустрее.

— Кочис не имеет к этому никакого отношения. Я видел Феликса с индейцами, которые, скорее всего, и похитили скот. Они ехали на север. Судя по фасону мокасин, апачи были из племени Белогорья. К тому же мне не показалось, что мальчика везли силой.

— Может, тебе стоить рассказать об этом Бэскому?

— Пожалуй, так и сделаю.

Но Рафи тут же понял, что опоздал. Пятьдесят четыре солдата, находившиеся под началом Бэскома, зарядили винтовки и окружили палатку. Услышав, что разговор внутри перешел на повышенные тона, солдаты нахмурились.

— Этот кретин лейтенант вот-вот сотворит какую-то глупость, — процедил Уоллес.

Тут стенку палатки проткнули изнутри ножом. Клинок рванулся вниз, разрезая ткань. Наружу высунулась большая смуглая рука с кружкой кофе. Вслед за кружкой показался Кочис. Промчавшись мимо обомлевших солдат, он стремглав кинулся в креозотовые кусты, росшие за палаткой. Вынырнув с другой стороны, он ринулся, петляя, вверх по склону с такой скоростью, словно бежал напрямую и по ровной поверхности. Солдаты открыли огонь, выпустив, по прикидкам Рафи, не меньше полусотни пуль. Кочис, разменявший шестой десяток, даже не сбавил темп. Прежде чем он скрылся из виду, Коллинз заметил, что вождь все еще сжимает в руках кружку.

— Черт вас всех раздери! Болваны! Тупицы! — Выпучив глаза, Бэском выбежал из палатки и, брызгая слюной, принялся рассыпать приказы и проклятия: — Дикарей под арест! Кочис дорого заплатит, если не вернет пацана! Видит бог, я покажу этим мерзким язычникам, кто здесь главный!

Уоллес едва слышно бормотал под нос ругательства, желая Бэскому той же участи, как и самому ленивому из своих мулов, с каковым лейтенант, с точки зрения Уоллеса, несомненно состоял в близкородственной связи.

Рафи раздраженно выдохнул. «Полоумный дурак только что развязал войну», — подумал он.

ГЛАВА 24

«ОНА ИДЕТ, БЛИСТАЯ КРАСОТОЮ…»

От станции тянулась высокая стена, охватывающая заодно и стойла, в которых держали лошадей. В каждом из них имелось по маленькому окошку наподобие бойницы. В данный момент Рафи, Джим Уоллес и конюх, работающий на станции, разглядывали через эти бойницы апачей, замерших на гребне холма под низкими свинцовыми тучами.

Джон Мотт, служивший у Бэскома сержантом, приблизился к Рафи и глянул в бойницу. Скорее всего, Мотт был ровесником Рафи и ему еще не перевалило за тридцать, но выглядел он на десять лет старше. За прожитые годы солнце выдубило кожу на лице и руках до такой степени, что она сгодилась бы на материал для седел. Поскольку сержанту постоянно приходилось щуриться, от уголков его светло-серых глаз расходились морщинки. На фоне необстрелянных сопляков из отряда Бэскома он производил впечатление бывалого человека, и потому Рафи, познакомившись с Моттом, испытал некоторое облегчение.

Бэском полагал, что Кочис может напасть в любую минуту, и решил перенести лагерь поближе к станции, расположив его у самых стен. Теперь Рафи при желании мог бы плюнуть прямиком в палатку лейтенанта с прорехой, которую наспех зашили большими неровными стежками. Она напоминала Коллинзу рану, которой предстояло еще очень долго заживать.

«Тритон поставил свой вигвам как можно ближе к станции. Что ж, пусть это останется на его совести», — подумал Рафи.

Кочис со своими воинами появился на холме около часа назад. Завидев индейцев, Бэском с солдатами и мулами тут же набились во двор станции.

— Мне показалось или наш храбрый Тритон белее выбеленной рубахи? — усмехнулся Уоллес.

Рафи и Джим прекрасно понимали, что в данный момент им ничего не угрожает. Ни один апач в здравом уме не пойдет в атаку на укрепленные позиции — даже имея численный перевес, в котором сейчас никто не сомневался. Увы, втолковать эту азбучную истину лейтенанту не удалось. Бэском, не желая ничего слушать, метался по двору станции, рассыпая противоречащие друг другу приказы.

— К нам идет вождь! — закричал Уоллес. — Он несет белый флаг, хочет начать переговоры!

Кочис и впрямь спускался по склону холма, держа в руках белую тряпицу. С ним шло еще трое мужчин. Вождь явно знал дальность огня винтовок. Чуть не дойдя до зоны поражения, он остановился и принялся ждать. Сержант Мотт достал из кармана большой белый платок и привязал его к кончику древка.

— Лейтенант, наверное, сейчас в штаны навалил. — Уоллес, усмехнувшись, посмотрел на Рафи.

На короткий миг Коллинзу показалось, что Бэском прикажет открыть по Кочису и его делегации огонь. Однако вместо этого лейтенант выбрал для переговоров капрала и двух рядовых. При этом Тритон даже не посмотрел в сторону Уоллеса, немного говорившего на языке апачей, и проигнорировал Рафи с сержантом, которые обладали хоть какими-то знаниями об индейцах. Коллинз знал причину такого странного поведения: Бэском терпеть