Дорога радости и слез - Донна Эверхарт

не сходила все та же очаровательная улыбка. Лейси было достаточно бросить на него свой фирменный пронзительный взгляд, и все – дело в шляпе. Я словно растворилась в воздухе, меня для Брайса больше не существовало. Яблоко тут же сделалось кислым, я сплюнула в руку недожеванный кусок и ходила с ним, дожидаясь удачного момента, чтобы избавиться от него, а заодно и от дурацкой надежды, что кто-нибудь когда-нибудь по достоинству сможет меня оценить.

А был еще один случай, приключившийся относительно недавно, когда мы приехали в магазин за покупками – я, Лейси и папа. У печки, как обычно, сидели старики, жуя морщинистыми губами трубки. Над их головами туманом клубился табачный дым.

Они переговаривались друг с другом – негромко, но я все же услышала. «Жаль, что эта Лейси… ага… такой уродилась. Красивая ведь девка. А эта младшенькая, как ее… А, ну да, Уоллис Энн… Ей до Лейси далеко. Прям обидно. Когда Лейси рядом, сразу видно, Уоллис Энн ей и в подметки не годится…»

Меня обдало ледяным холодом, словно я студеной зимой сиганула в речку Такасиги, а потом накатила волна жаркого гнева. Мне страшно захотелось налететь на это сборище старых хрычей и сказать все, что я о них думаю. Однако в этот момент папа спросил меня, не хочу ли я мятного леденца, и я махнула рукой на обиду. Я уже привыкла, что к Лейси относятся пристрастно, даже папа с мамой. Этим никто не желал меня уязвить. Все считали, что Лейси страдает и не способна жить на полную катушку, как нормальный человек. Я так понимаю, что они ожидали от нас, остальных членов семьи, что мы должны это как-то восполнять.

Глава 20

Клейтон регулярно приходил на наши выступления. Каждый вечер, когда наш номер подходил к концу, папа давал мне денег и разрешал немного погулять с Лейси. Таких вольностей мне прежде не дозволялось. Мне очень хотелось побыть вместе с Клейтоном одной, но я прекрасно понимала, что папа этого ни за что не разрешит. Две девушки, прогуливающиеся с парнем, – это одно дело, а вот парень с одной девушкой – совсем другое.

В тот вечер, перед тем как мы впервые прокатились на колесе обозрения, Клейтон предложил:

– Давай Лейси сядет посередине.

От этого мне стало очень обидно. По всей видимости, на моем лице промелькнуло разочарование, поскольку Клейтон тут же поспешно добавил:

– Это на всякий случай, если она испугается, то мы будем по бокам.

Когда наша кабинка остановилась в самой верхней точке, Клейтон сказал:

– Вот примерно с такой высоты я и прыгаю.

Справа подо мной раскинулся цирк, мириадами огней напоминавший усыпанное звездами ночное небо над горами Черри-Гэп и Калоуи.

Отогнав мысли о доме, я повернулась к Клейтону.

– И какого тебе было прыгать в первый раз? Небось страшно?

– Я куда больше боялся, что мне не дадут работу. Если подумать, мне повезло, что все это время мне удавалось зарабатывать себе на жизнь. Если б меня сюда не взяли, пришлось бы стоять в очереди за бесплатным супом.

– Тебе хотя бы суп бесплатный давали.

Воспоминания о пережитых нами невзгодах оставались по-прежнему свежи. Я решила, что приложу все усилия, чтоб больше никогда не испытывать столь мучительного чувства голода. Здесь, в лагере, куда бы мы ни пошли, повсюду пахло пирожками, хот-догами и прочей снедью.

Но, странное дело, несмотря на то что теперь в провизии недостатка не наблюдалось, мне постоянно хотелось есть. После колеса обозрения мы обычно качались на качелях, а однажды забрались в хитрую штуковину, которая вращалась, описывая круги. Меня едва не стошнило. Когда, наконец, круговерть закончилась, вечно преследовавший меня голод исчез без следа. Я попыталась рассмеяться как ни в чем не бывало, однако мне все же пришлось присесть на скамейку, чтобы прийти в себя. Лейси хоть бы хны, а я оклемалась только через несколько минут. Клейтон кинулся мне за пепси. Я стала медленными глотками пить, и постепенно мой желудок, трепетавший, словно выброшенная на берег рыба, успокоился. С тех пор на том аттракционе мы больше не ездили.

Тем вечером на меня тяжким бременем навалилась тоска по дому – словно мешок с зерном на плечи положили. Впервые за долгое время мне вспомнился Джо Кэлхун. Интересно, что он сейчас делает? Как поживают осиротевший Лайл и его сестричка, малышка Джози? Они уже починили дом? Что они будут делать на День благодарения и Рождество? Кто им будет готовить, наряжать елку, дарить подарки? Мамы-то рядом больше нет. Тоска по дому обычно меня одолевала в свободное время, когда было нечем заняться, и потому я каждый день старалась загонять себя так, чтобы у меня и мысли о доме не было.

Обычно по вечерам мы ходили смотреть, как народ развлекается на разных аттракционах, как силач поднимает над головой штангу, которая, по уверениям мистера Мейси, весила сто килограмм, а под конец, как правило, лакомились сахарной ватой. Мне нравилось наблюдать, как она наматывается на палочку. Внутри аппарата виднелись прилипшие к стенкам волокнистые кусочки ваты, а стоявший вокруг сладкий запах напоминал мне аромат жимолости, что цвела в горах по весне. Клейтон вручал мне огромный пук ваты, похожий на гигантское осиное гнездо, и мы все принимались отщипывать от него по маленькому кусочку, наслаждаясь божественным вкусом.

Да, славные были времена.

Случались и неприятные моменты, когда Клейтон принимался расспрашивать о Лейси. Я пыталась гнать от себя странное чувство, которое вызывала во мне мысль о том, что сестра начинает ему нравиться, что он, возможно, считает ее лучше меня. Это чувство свербело, вгрызаясь все глубже, словно червяк в яблоко.

Я гнала от себя непонятную тревогу, напоминая себе, что Клейтон как-никак все же меня поцеловал, а раз так, ему просто интересно узнать о моей сестре, ведь именно с ней я провожу больше всего времени.

Клейтона по больше части интересовали музыкальные способности Лейси:

– И как же она научилась играть все эти песни?

Я рассказала ему, как мы много лет назад пошли в церковь, про то, как Лейси увидела женщину, игравшую на пианино, и про то, как сестра потом по памяти сыграла эту мелодию.

– Вот как-то у нее это получается. Послушает мелодию один-два раза, и все, после этого уже может сыграть ее сама.

Клейтона это очень заинтриговало, и он не без трепета воззрился на Лейси. Другим вечером он поднял еще одну тему:

– Так получается, Лейси ни разу не произнесла и слова? Вообще-вообще?

– Ну да.

– Вот прям с