Преклони предо мною колена - Богумил Ржига

«А чем же все-таки кончился бой?» — пытается вспомнить Марек, но ему это не удается. Сражение окончилось, когда его сознание было уже затемнено.

Вацлав Брич рассказывает, что произошло. Вскоре после того, как сшиблись всадники, двинулись и подебрадские повозки. Пан Колда решил отозвать свою конницу и вновь начал отходить. Подебрадские всадники вернулись к своим, но уже не боеспособные.

— А почему я не у своих? — настораживается Марек.

Теперь он ясно понимает поразительный перелом в своей жизни. Безопасное существование в подебрадском замке теперь в прошлом. Марек в находском замке, в плену у пана Колды из Жампаха.

— Я узнал тебя. Видел, как ты падаешь. На земле тебя затоптали бы кони. Я перекинул тебя поперек седла и сумел вывезти с поля боя.

— Когда я встану?

— Когда выздоровеешь, — улыбается Вацлав Брич.

— Когда уеду?

— Когда тебя отпустит пан Колда.

— Ты у него на службе?

— Да, уже давно.

— Но в Негвиздах ты сказал, что служишь Рожемберкам.

— Сказать так было безопаснее.

— Как служится у твоего пана?

— Хорошо, — хвалит пана Колду Вацлав Брич. — Крепкие цепи и одновременно большая свобода. Сам все узнаешь.

— Ты так думаешь? — удивляется Марек. Но словно в полузабытьи. Ему снова хочется спать.

— Я это знаю! — восклицает Вацлав Брич с такой уверенностью, будто знает все.

Пан Ян Колда из Жампаха стремительно вошел в залу, полную народа, обвел всех острым взглядом, и сразу каждый почувствовал молчаливый приказ: «Ни с места! У меня в руках меч! Трепещите!» Его взгляд был властным и уничтожающим. Не то чтобы он отличался большим ростом, напротив, был невысок, худ, жилист, так что казался и в возрасте, и одновременно молодым, несмотря на то, что ему уже перевалило за четвертый десяток. Впечатление моложавости создавала его одежда: на мускулистых ногах штаны в обтяжку, подложенные плечи у куртки, а рукава около кисти сужены; на том месте, где сердце, — эмблема: охотничий рог на серебряном щите. Эмблему эту он оправдывал полностью, поскольку большую часть своей жизни проводил на охоте. В пограничных лесах водились серны и олени, хитрые рыси, бродили медведи, выли голодные волки. Было на кого охотиться. Пан Ян Колда в совершенстве владел любым оружием, не только рыцарским, но и охотничьим. Лесным зверям около Находа жилось нелегко.

Тяжко жилось и людям, даже тем, которые не были его подданными. Он обходился с ними с необыкновенным своеволием: у торговцев отбирал товары, у евреев — деньги, у крестьян — скот. Горящие чужие деревни — радостное зрелище для его глаз. Тревожный звон колоколов — музыка для его ушей. Иногда, впрочем, он проявлял и благородство, которого едва ли кто от него ждал. Как-то привел девушке юношу, которого она любила, в другой раз заплатил священнику за то, чтобы он молился за него, в третий — велел пригнать в деревню стадо скота, чтобы его разделили между собой крестьяне, в четвертый — поддержал какого-то мелкого дворянина, который был прав. Эти добрые поступки нарушали однообразие его дурной славы.

Он окружил себя ордой висельников и головорезов, которыми правил железной рукой. Они его любили, потому что он требовал от них поступков на первый взгляд просто невероятных. Он в сущности продолжал традиции своего рода: грабил на большой дороге купцов, обирая их до нитки. Он недаром заслужил славу грабителя и опасного забияки. Он мог существовать только в стране без короля. Ведь замок Наход он завоевал и владел им до сих пор, не имея на это права. Чашники его ненавидели, потому что он сам был чашником, а вел себя как разбойник, ненавидели его и католики, потому что он был не только разбойник, но еще и чашник. Но в конце концов католики вступили с ним в союз, так как этот дикий пан мог задать баню Иржи из Подебрад. А это не всякому было под силу.

Никто не знал, что творится в его сердце. Он все делал легко — и зло и добро. О последствиях своих действий он не раздумывал. Встреча с ним кончалась либо поражением, либо победой, середины он не знал. Чаще всего поражение терпели его противники, пан Колда привык побеждать. На умиление, на восторги он не был способен, вокруг него была атмосфера взвинченности. Воздух был прямо-таки пропитан гневом. Говорил он кратко и сухо, объясняя резкими и короткими фразами лишь суть дела. Женской любовью он пренебрегал, она казалась ему ненужной; несмотря на это, женщины нередко поглядывали на него с симпатией: он был красив — правильный нос, высокий лоб, сжатые губы, твердый взгляд, жесткие, похожие на конские, волосы. Лицо властное. А это многим женщинам нравится. Но его сердце можно было взволновать в этом необузданном мире чем угодно, только не любовью.

Марек быстро поправляется. В его жилах вновь легко заструилась кровь, крепнут мускулы, каждой клеточкой своего существа вбирает он в себя весенний мир. Тихо плывут душистые дни первой половины июня, солнце сияет на небе с утра до вечера, Марек слышит пение птиц, шорох листьев и биение собственного сердца. Ночью над находским замком искрится звездами недвижное небо, словно сделанное по специальному заказу пана Колды.

Вацлав Брич не отходит от Марека. Заново учит его есть, делать первые шаги, развлекает, всеми путями возвращает его к жизни. Брич весел и остроумен, он рассказывает анекдот за анекдотом, случай за случаем, его голос, лицо и жесты выразительны. Марек с удивлением познает жизнерадостную распущенность и беспощадность стихотворных экспромтов своего столетия. Брич — мастер представлять людей в лицах. Прямо на глазах он перевоплощается. Но Марек вскоре замечает какую-то особую тоску, которая скрыта глубоко в душе Брича. Что это? Может быть, он боится, что будет разоблачен и схвачен? Или он не хочет, чтобы кто-нибудь разгадал его потаенные мысли? Или из-за того, что у Вацлава Брича много хозяев?

Близится середина июля. Скоро наступит день, когда Марек должен быть во что бы то ни стало в Роуднице. В душе его растет беспокойство и нетерпение. Его желания противоречивы. То он стремится, чтобы время бежало как можно быстрее, то он жаждет, чтобы оно тянулось как можно дольше. То он готов бежать сам от себя, потому что, как ему кажется, он фатально притягивает к себе опасности и несчастья, то он уверяет себя, что радуется жизни: ведь он встретил Анделу, а она его. Он смутно понимает, что она придала высший смысл его жизни по сравнению с