Ангел с черным крылом - Аманда Скенандор

Глава 50

Вечером того же дня, съев жидкой каши и выпив кружку горячего мясного бульона, Уна стала просить сестру Кадди разрешить ей немного прогуляться на лужайке внутреннего двора. Сестра Кадди поначалу была резко против, но Уна настаивала, уверяя ее, что свежий воздух пойдет на пользу ее легким.

Наконец, сестра Кадди сдалась. Она обернула Уну тяжелым теплым одеялом и помогла ей спуститься по лестнице. Весна снова вступила в свои права после временного отступления в виде мокрого снегопада в начале недели. Лужайка покрылась свежей зеленью и цветами.

– Я приду за вами через полчаса, – сказала сестра Кадди, усадив Уну на лавочку. – И пожалуйста, не ходите слишком много!

Уна кивнула, но как только сестра Кадди скрылась за входной дверью, она сорвалась с лавочки и побежала в корпус для инфекционных больных.

Койка Дрю по-прежнему стояла поодаль от всех остальных, в уголке, но Дрю уже не металась в горячечном бреду. Она сидела в подушках и потихоньку пила горячий бульон. Она очень исхудала и по-прежнему выглядела больной, но щеки ее тем не менее порозовели.

Уна стояла в дверях, не решаясь подойти. Простит ли она ее предательство? А вдруг она вообще не помнит смерть мистера Кнауфа и все, что случилось в тот день, когда болезнь скосила ее? Может, они все же смогут продолжить дружить, словно ничего и не произошло?

Уна дошла до стола, стоящего по центру, и оперлась на него, переводя дыхание. Ей было по-прежнему больно дышать. Она глянула на Дрю, которая сделала еще один глоток бульона, и ее решимость окрепла. Нет, делать вид, что ничего не произошло, – это тоже ложь. А Уна сыта ложью по горло.

Дрю, наконец, заметила Уну, которая шла к ее койке. Глаза Дрю расширились от удивления, а губы задрожали.

– Бог ты мой, Уна, что с тобой стряслось?

Уна совсем забыла, как ужасно она выглядит: на шее кровоподтеки, налитые кровью глаза. Она подобрала одеяло и присела на край койки.

– Посмотрела бы ты на того, кто на меня напал… – попыталась отшутиться она.

Но Дрю даже не улыбнулась, продолжая удивленно смотреть на Уну.

– Но… сейчас ты как?

– Да не волнуйся обо мне. Все в порядке. Это вот ты была на волосок от смерти. Мне, пожалуй, надо дать тебе отдохнуть и прийти в другой раз. Рада, что ты идешь на поправку. Я так волновалась за тебя… Поверь мне… И еще…

Уна запнулась, дрожа от волнения.

Дрю взяла Уну за руку:

– Ну? Говори же!

– Я… Я хотела попросить у тебя прощения, Дрю. За все. За то, что втянула тебя в поиски убийцы Дейдре. За то, что сдала тебя мисс Перкинс, хотя ты не виновата в смерти мистера Кнауфа. Я была жуткой эгоисткой, думала только о себе – а ты… ты чуть не умерла тут от тифа.

Уна ожидала, что Дрю вырвет свою руку, отвернется от нее или вскинет голову и укажет ей на дверь. Но этого не случилось.

– И мне есть еще за что просить прощение у тебя, – продолжала Уна. – Понимаешь, я с самого начала была… Не совсем честна с тобой.

И Уна рассказала Дрю все без утайки. Голос ее срывался, горло разболелось. Но она говорила и говорила, уставившись в пол. Она боялась взглянуть в лицо Дрю. Боялась и стыдилась.

Когда Уна, наконец, закончила свой рассказ, повисла гнетущая тишина. Уне до боли захотелось услышать от Дрю хоть что-нибудь. Хоть что-то. Но та молчала, и Уна, собрав волю в кулак, подняла голову и взглянула ей в глаза. Она не ожидала увидеть в них ничего, кроме отвращения. Но глаза Дрю были полны сострадания.

– О, Уна! – вздохнула Дрю. – Теперь я понимаю, откуда в тебе столько храбрости.

Храбрая? Дрю считала ее храброй? После всего, что Уна рассказала ей? Не хитрой эгоисткой, а именно храброй?

Дрю сжала ее ладонь и откинулась на подушки, а потом прикрыла глаза. Уна понимала, что пора уходить. И вообще скоро мисс Кадди спустится за ней. Так что надо поторопиться обратно на лужайку. Она тоже слегка сжала руку Дрю и встала.

– Я уверена, что миссис Бьюкенен быстро найдет тебе другую соседку по комнате. Так что, если ты…

– Не говори ерунды, Уна. Лучше берись за книги, как только сможешь. Мы ведь с тобой так много пропустили. Мы же так и не закончили изучать пищеварительную систему. И дыхательную тоже…

Дрю болтала еще пару минут, почти как раньше, пока не провалилась в сон. Уна подоткнула ей одеяло и неуверенной походкой поспешила обратно на лужайку.

Она села на ту же скамейку, где ее оставила сестра Кадди, и стала смотреть на реку. Последние закатные лучи солнца танцевали свой прощальный танец на водной глади, отражаясь оранжевыми бликами на всех парусных судах.

– Можно к вам? – раздался голос за ее спиной.

Она обернулась и увидела Эдвина. Она вмиг вспомнила их последний горький разговор и снова ощутила ноющую боль в груди. Не дождавшись ответа, он присел на краешек скамейки, с ужасом глядя на шею Уны.

– О боже, Уна, выглядит еще хуже, чем вчера вечером!

– Ты был на дежурстве, когда меня привезли?

Эдвин покачал головой.

– Ты совсем ничего не помнишь? Это же я нашел тебя!

Уна попыталась припомнить вчерашний вечер. Впивающийся в шею жгут, придавливающий ее к полу Конор и какой-то стук по всему полу. Уна вздрогнула.

– Ты что же – был там?

– Я собирался ехать домой – но тут увидел мистера Маккриди, выезжавшего куда-то на карете скорой помощи. Но вызовов не было. Сначала я не придал этому никакого значения, но потом вдруг вспомнил все, что ты мне рассказала. Прыгнул в кеб и поехал за Конором.

Уна вспомнила кеб, который ехал за каретой.

– Я думала, ты мне не поверил.

– Я и не поверил. Или не хотел верить… Но потом решил-таки все проверить. Когда я подъехал к тому месту, где Конор остановил карету скорой помощи, то не увидел ничего подозрительного. И подумал, что Конор просто пошел в салун выпить. Я уже собирался уезжать обратно – но тут увидел тебя в окне одной из комнат на третьем этаже. Потом у окна появился Конор и резко задернул занавеску. И я понял, что ты в опасности. Я бы мог оказаться в той комнате гораздо раньше, но эта идиотка на входе никак не хотела назвать мне номер комнаты. Я побежал на третий этаж и стал стучать во все двери, пока не нашел тебя.

Эдвин повернул голову и посмотрел Уне прямо в глаза.

– Слава богу, что тебе удалось вколоть ему морфин. Если бы он затянул жгут потуже, он убил бы тебя!

Он вытянул было руку, словно хотел дотронуться до Уны, но потом опустил ее.

– Ничего бы этого не произошло, если бы я поверил тебе сразу…

Она, конечно, так много лгала ему, что он имел право усомниться в ее словах. Но даже осознавая это, она не была готова закрыть глаза на его неверие.

Повисло неловкое молчание, и Уна перевела взгляд на лужайку. Тень от главного корпуса больницы становилась все длиннее и уже почти доползла до причала. Над водной гладью низко парила большая птица с белыми перьями в хвосте.

– Это что – орел? – спросила Уна, наблюдая, как птица едва коснулась воды, а затем взмыла вверх с трепыхающейся рыбешкой в клюве.

– Очень похоже. В это время года они восстанавливают гнезда.

Эдвин слегка подался вперед, опершись локтями на свои колени, и искоса посмотрел на Уну.

– Давай в воскресенье пойдем в Центральный парк и посмотрим, вернулись ли орлы?

– Эдвин, не надо! Мы не сможем закрыть глаза на все, что произошло. Я вовсе не та женщина, которую ты полюбил.

– Возможно. Но мне очень хочется поближе познакомиться с настоящей Уной.

– Да? Что-то там, в операционной, я этого не почувствовала! Ты не мог даже глаз на меня поднять! И отказался мне помочь!

Уна подняла глаза от реки и стала смотреть в темнеющее небо.

– Эдвин, я нисколько не изменилась с тех пор!

– Ты – нет, а я изменился! Я очень разозлился на тебя за то, что ты так долго лгала мне, да! И мне было очень обидно, что ты одурачила меня!

– У меня и в мыслях не…

– Да, я понимаю.