От Хивы до Памира. Последние герои Большой Игры - Владимир Виленович Шигин

заряжаемыми с дула, с бумажными патронами, которые нужно было рвать зубами, или просто с порохом и пулями в рассыпку. Конница имела шашки, а пистолеты были лишь у людей зажиточных.

* * *

В 4 часа утра в густом тумане и легкой измороси наши тронулись из лагеря. Так как было прохладно, солдаты были одеты в фуфайки-куртки из шинельного сукна, под фуфайками – рубахи, и традиционные синие нанковые шаровары. На головах фуражки с белыми назатыльниками. Утренний туман мешал согласованному движению наших войск. Впрочем, те же неудобства испытывал и противник.

Труднее и дальше всех пришлось туркестанскому батальону – ему надо было одолеть семь верст, из них две по вспаханным полям с размокшей землей.

Туркестанцы были еще в версте, а закаспийские стрелки уже достигли подошвы холма Кизыл-Тепе. Около 6 часов, когда рассвело, батальон обошел с запада Кизыл-Тепе, а потом, развернувшись поротно в две линии, начал атаку.

Афганцы также развернулись к атаке. К передовой конной лаве прискакал Наиб Салар, прокричавший:

– Подвизайтесь во славу Божию!

Ему ответили троекратным «алла» и обещанием сражаться во имя Аллаха.

Алиханов, полагая, что афганская конница вот-вот ринется в атаку, быстро спешил казачьи сотни.

* * *

Так начался бой, вошедший в историю как инцидент на Кушке.

…Некоторое время афганцы атаковать не решались. Вместо этого они открыли огонь по всей позиции из ружей и пушек. Им отвечали все наши колонны. Афганская кавалерия заколебалась, отхлынула, но потом опять начала строиться для атаки, и скоро около пятисот всадников кинулись с бугра на равнину, охватывая нашу конную колонну с флангов и тыла. Но прочая конница их не только не поддержала, а дрогнула и бежала…

Но храбрецы атаковали в карьер. Когда дистанция сократилась, афганцы первыми открыли огонь, ранив лошадь одного из казаков.

Когда же неприятельская конница оказалась в пределах досягаемости ружейного выстрела, Комаров отдал приказ открыть огонь.

Грянул залп, за ним второй, третий… Не выдержав убийственного огня, конница противника развернулась и в беспорядке бежала. После этого афганская пехота была брошена одна, но сражалась храбро. Увы, несмотря на это сопротивление, противник был оттеснен за мост Пул-и-Кхишти, оставив на камнях у реки свыше шести сотен трупов.

Отходя, афганцы вели ружейный огонь по нашей коннице, стреляя часто, но неточно.

Вскоре у Алиханова был ранен конь, который придавил его, упав. Кое-как выбравшись из-под коня и вскочив на ноги, Алиханов в запале закричал вместо обычной команды на открытие огня:

– Жги! Жги!

После этого началась всеобщая перестрелка. Среди ружейной трескотни выделялись грохот афганских пушек, энергичные залпы Закаспийского батальона да беглый огонь казачьих сотен.

Минут через десять после начала перестрелки несколько афганских конных сотен с правого фланга ринулись на левый фланг Алиханова. Им навстречу немедленно понеслись стоявшие там джигиты, но после гибели их предводителя Сеид-Назар-Юзбаши пыл у них поубавился. Джигиты смешались, явно стремясь уклониться от атаки. Только прапорщик Баба-хан с несколькими храбрецами врубился в толпу афганцев. Но их геройства было мало. Положение спас Алиханов. Бросившись к оробевшим всадникам мервской милиции, он закричал по-туркменски:

– Или победите, или умрите!

После этого джигиты приободрились и кинулись в шашки. Тем временем часть афганской конницы попыталась контратаковать, но была остановлена огнем казаков и закаспийской пехоты.

Заметив движение конницы противника на нашу, Закаспийский стрелковый батальон открыл по ней огонь. Контратака была опрокинута, часть всадников полегла, прочие рассеялись. Другая часть конницы противника, подвергнувшись обстрелу казаков, полностью потеряла управление и ударилась в панику. Давя друг друга и неся огромные потери, всадники начали прыгать с обрывов Кушки в ее мутные воды и удирать врассыпную на противоположный берег, продолжая нести потери.

Что касается пехоты противника, то под нашим частым огнем она попряталась в траншеи с бойницами. Пушки же действовали через амбразуры, будучи хорошо прикрыты окопами.

Не давая противнику передышки, спешенные части Алиханова, к которым присоединились и мервские милиционеры, двинулись на афганские траншеи и батарею на бугре, а сводный Закаспийский батальон атаковал афганцев на берегу реки в штыки.

Афганцы, подпустив атакующих шагов на сто к своим траншеям, достаточно упорно отстреливались, однако натиска на «ура» не выдержали и снова побежали. Дольше всех оборонялась батарея противника, которую затем все же взяли в рукопашном бою. Все это время наша артиллерия помогала пехоте своим огнем. Выехав на позицию вначале боя, она била во фланг и тыл афганцам, потом перенесла огонь на переправы, где толпились бегущие, затем по его толпам, пытавшимся построиться на высотах противоположного берега.

С начала боя шесть афганских пушек вели огонь по Закаспийскому батальону и резервам. Обозленные закаспийские стрелки обратили свой огонь на надоедливую батарею. Вскоре взвод подпоручика Косьмина заставил замолчать два афганских орудия. Подойдя перебежками на близкое расстояние к траншеям, стрелки бросились в штыки. Противник не выдержал схватки и, бросив еще три орудия, бежал к мосту. Знамя оборонявшегося здесь батальона захватил взводный унтер-офицер Закаспийского батальона Кобылка.

Впрочем, афганцы предприняли последнюю попытку защитить правый берег Кушки, кое-как построившись под прикрытием последнего орудия. Но долго продержаться им не удалось. Конница Алиханова уже начала вброд переходить через Кушку. Пехота бросилась через мост. После этого афганцы кинулись в паническое бегство.

Наши же войска прошли лагерь и расположились к востоку от него, провожая афганцев огнем.

В это время наконец-то подоспели цепи заблудившихся туркестанских стрелков, которые открыли прицельный огонь и по коннице, и вдоль позиции еще державшейся афганской пехоты.

Последующим дружным натиском всех наших частей была сбита и пехота противника. Несчастные сарыки бросились в бегство через мост и вброд через реку, оставляя орудия и знамена, барабаны и трубы.

К этому времени наша артиллерия уже перенесла огонь по афганцам, оказавшимся за Кушкой и пытавшимся там построиться в боевые колонны.

За рекой началась очередная паника. Когда же через мост на противоположный берег двинулась наша пехота, а казаки – вброд, афганцы окончательно побежали, устилая поле сражения трупами лошадей. Комаров не допустил преследования, чтобы подчеркнуть, что он достиг того, чего желал, и даже перевел все войска за Кушку.

* * *

Английские офицеры вначале наблюдали бой с противоположного берега Кушки, с холма у могилы местного святого Ак-Джана.

Поняв, что дело худо, они поспешили в кишлак Эрден, где располагались квартиры и багаж. Ну а дальше произошло нечто из ряда вон выходящее! Увидев бегущие толпы разъяренных афганцев, англичане поняли, что могут получить на орехи за подзуживание к нападению на русских. Их жизнь висела на волоске. Крикни хоть кто-то: «Бей инглизов! Это они во всем виноваты!», от англичан не