Игорь Святославич - Виктор Петрович Поротников

Глава девятнадцатая. Сон Святослава

А тем временем в Чернигове…

В белокаменном покое, где от пламени светильников казалось ещё просторнее, сидели за столом двое: великий князь Святослав Всеволодович и его брат Ярослав.

Говорил киевский князь, не скрывая возмущения:

– Я-то думал, к чему это мне намедни снится, будто с вечера одевают меня чёрным покрывалом и кладут на кровать ногами к выходу. Тут же пируют бояре мои, причём соль в вино мешают и чаши до рта не доносят. А потом набежали плакальщицы да челядинцы и начали из колчанов половецких крупный жемчуг на грудь мне сыпать.

Вот к чему сон-то мой вещий! Я со двора, а беда на двор.

Стоило мне отправиться в Верхние земли за полками новгородскими, как братья мои по роду и крови без меня поход на поганых затеяли. Сами сгинули да ещё и ворота на Русь поганым отворили. Ну что за наказанье! Какой бес в головы-то им стучал! Ведь чувствовал я, затевает Игорь что-то, но никак не думал, что у него хватит смелости к морю путь пробивать. И ты туда же, недоумок! – Святослав наградил брата презрительным взглядом. – Козни за моей спиной строишь! С твоего же ведома Ольстин ходил в поход вместе с северскими князьями. Как он только живым вернулся, не пойму.

– Каюсь, брат, – сокрушённо молвил Ярослав. – Не ведал я, что Игорь в такую даль заберётся и со всей Степью Половецкой биться отважится. Жаден Игорь до славы, вот и поплатился! Я-то думал, что он ближние кочевья поганские пощиплет – и назад. С таким наказом и ковуев ему дал. Из тех ковуев никто обратно не воротился. – Ярослав тяжело вздохнул и перекрестился. – Ольстин всего с десятком воинов сумел ускользнуть, когда уж все полки Игоревы полегли. Сказывал Ольстин, день и ночь наши бились, не столько от ран, сколько от жажды изнемогли. А к реке было не пробиться…

– Твой Ольстин соврёт – недорого возьмёт, – сердито проговорил Святослав. – Небось удрал из сечи, как заяц, а теперь про подвиги свои языком чешет. Будто я не знаю, какой из него воин! Такой же, как из тебя!

Ярослав обиделся:

– То, что я с Игорем не пошёл, о моём благоразумии говорит, а не о трусости. Вспомни, брат, в битве у Орели-реки мои полки рядом с твоими стояли и не побежали, хотя половцев против нас было великое множество!

– Потому и не побежали, что некуда было, – усмехнулся Святослав, – сбоку болото, а за спиной река.

– Стало быть, не доверяешь мне, – досадливо проговорил Ярослав.

– Не доверяю, – Святослав повысил голос, – ибо лжёшь мне в глаза и не краснеешь. Сидя в Чернигове, ты должен спину мне прикрывать, а ты яму роешь! Почто не упредил меня о затее Игоревой? Почто сам не вразумил его? Впрочем, от тебя разумного слова вовек не дождёшься! Я не удивлюсь, коль выяснится, что Игорь не токмо с твоего ведома к Лукоморью отправился, но и по твоему повелению.

Ярослав заёрзал на стуле.

– Тебе бы токмо оболгать меня! Оболгать и унизить! Дал же Господь брата!

– Ольстин когда к тебе вернулся с плохими вестями, в конце мая? – спросил Святослав, пристально глядя на Ярослава. – Я с войском тогда в Смоленске был, но ты не упредил меня. Мне обо всём случившемся верные люди поведали уже в Любече, три недели спустя. Ни ты, ни Ольстин не посылали своих людей в Путивль иль в Новгород-Северский, чтобы разузнать: может, и спасся кто-то из войска Игорева. Не один Ольстин такой счастливчик.

Ты, брат мой, не навестил жену Игоря и сыновей его, не утешил их. Не пригласил в гости жену Всеволода и мать Святослава Ольговича. Ты не сделал этого, поскольку вместе с Игорем затевал это дело и часть вины за случившееся поражение на тебе лежит.

– Не было у меня сговора с Игорем! – нервно вскричал Ярослав. – Богом клянусь, не было!

– Замолчь! – Святослав грохнул по столу кулаком. – Ты Игорю ковуев дал во главе с Ольстином и сам в поход собирался, да перетрусил в последний момент. Теперь храбрецы лежат в чужой земле или в колодках рабских прозябают, а ты, как Иуда, отрекаешься от них, будто не пил ты с ними заздравные чаши.

В покой, наклонив голову в низких дверях, без стука вошла статная женщина в длинном белом платье из блестящей византийской бебряни[93], расцвеченном голубыми цветами. Это была супруга Святослава Радомея, дочь полоцкого князя Василька Святославича.

– Поберёг бы себя, свет мой, – приятным грудным голосом промолвила княгиня, подходя к мужу. – Ты уже не в тех летах, чтобы так горячиться. Да и слова для твоего брата как об стенку горох! – Радомея с неприязнью взглянула на Ярослава, поправив узорный плат у себя на голове. – Ярослав нарочно спровадил Игоря в поход к Лукоморью, ибо мешал он ему, – добавила княгиня. – О том многие говорят в Чернигове.

Ярослав побледнел, вскочил.

– Что ты молвишь такое, княгиня?! – забормотал он, не зная, куда деть свои руки. – Игорь сам себе долю выбрал. Его это был замысел, не мой!

– Кто это подтвердит, брат? – промолвил Святослав. – Ведь никто из Игорева войска не спасся.

– Ольстин спасся. Он подтвердит!

– Ольстину веры нет, ибо он твой прихвостень, – возразил Святослав.

– Гонец у меня был из Путивля, сказывал: дружинник Игорев, по имени Вышеслав, в Путивле объявился и с ним ещё один воин, – торопливо заговорил Ярослав. – Вышеслав этот дружен был с Игорем, все тайны его знал. Он подтвердит мою правоту.

– Зачем приезжал гонец из Путивля? – спросил Святослав.

– Помощи просил против поганых, коль они нагрянут.

– Ну а ты что?

– Обещал пособить. Но пока тихо.

– Гляди, Ярослав, коль проведаю, что через твоё коварство сгинуло войско Игорево, не быть тебе черниговским князем, – пригрозил Святослав. – Завтра же гонца отправь за этим Вышеславом. Я сам с ним потолковать хочу.

– Не верь Ярославу, свет мой, – сказала Радомея. – Лучше своего человека отправь в Путивль, эдак надёжнее будет.

Святослав встал из-за стола и нежно приобнял супругу за плечи.

– Может, тебя в Чернигове посадить, лада моя? – с ласковой улыбкой проговорил великий князь. – Тогда бы я спал спокойно. Ох и времена настали, никому верить нельзя! – ворчливо добавил Святослав.

Оставшись один, Ярослав какое-то время нервно расхаживал по светлице от окна в глубокой нише стены до двери и обратно. Он чувствовал себя загнанным зверем, которого обложили охотники со всех сторон. Бояре черниговские давно зуб точат на Ярослава, не