Восьмая шкура Эстер Уайлдинг - Холли Ринглэнд

— Ладно. — Софус обнял ее за плечи. — Иди сюда. — Он сел за руль и указал Эстер на место рядом с собой.

— Со мной все хорошо, — повторила Эстер и вытерла рот. Пересаживаться она не стала.

По дороге назад, в гавань, Эстер страстно хотелось темноты и звезд вместо по-северному яркого ночного неба.

* * *

Когда они вернулись домой, Эстер следом за Софусом прошла через маленькое стадо обрадованных овец, сбежавшихся им навстречу.

— Не сейчас, девчонки, — тихо сказал Софус, ласково отгоняя их с дороги.

Войдя в дом, Эстер стала снимать куртку. Медленно. Каждое движение давалось с трудом.

— С тобой все нормально? — спросил Софус, вешая обе куртки.

— Да.

— Тебе что-нибудь нужно?

— Я хочу тебе кое-что показать.

— Хорошо, — сказал Софус. — Пошли ко мне, там нам никто не помешает. Ты иди, а я сварю кофе, погреться. Или ты хочешь чаю? С медом, для горла?

Она кивнула.

Софус отправился на кухню, а Эстер зашла к себе за дневником Ауры. Комната Софуса была дальше по коридору. Эстер каждую ночь, лежа в кровати, представляла себе, как подходит к этой двери, но при совсем других обстоятельствах. Где-то звонко рассмеялась Хейди. Эстер остановилась и послушала, как девочка развлекает Софуса историями, которые Эстер не могла понять; в фарерской речи отчетливо слышались ликующие интонации.

«Но не забывай, пожалуйста, что ей было всего пятнадцать. Ровесница Хейди».

Схватившись за стену, чтобы удержаться на ногах, Эстер прижала к груди дневник Ауры. Войдя в комнату Софуса, она закрыла за собой дверь. Пошарила по стене в поисках выключателя и постояла зажмурившись, пока глаза не привыкли к свету лампы.

Опрятная комната. Уютная. Минимум вещей. Двуспальная кровать. Единственное кресло. Журнальный столик у стены. Стеллаж, набитый книгами. Открытый гардероб: сложенные джинсы, шерстяные свитеры. Один висит на спинке кресла. Эстер погладила его, поднесла к лицу, вдохнула запах Софуса: шампунь, море, дым бара. Заставила себя повесить свитер на место. Повернулась к окну и чуть не улыбнулась, заметив на подоконнике несколько вырезанных Флоуси овечек. Но потом она увидела, что овечки стоят рядом с разложенными по подоконнику нежно-розовыми ракушками.

Эстер прислушивается к звонкому стуку: это Аура собирает на берегу ракушки. Они в Солт-Бей, Ауре недавно исполнилось тринадцать. Она перешагнула порог, которого Эстер, почти десятилетняя, не видит, но уже чувствует. Они пришли на пляж вместе. Аура сама позвала Эстер, что в последнее время случается все реже. На остывающем песке — расплавленный свет, горячая кожа; обе безоглядно ловят ритмы детства. Прочесывают берег, визжат, восторгаясь своим открытиям. Нептунов жемчуг. Лебединые перья. Семенные коробочки эвкалипта. Когда Аура пальцем ноги выковыривает из белого песка нежно-розовую ракушку, Эстер — она внимательно наблюдает за сестрой — не может удержаться и начинает ныть.

— Расскажи мне ту сказку, Аура, — снова и снова просит она. — Ну пожалуйста.

Аура с невозмутимым лицом эффектно взмахивает рукой и откашливается.

— Давным-давно… — торжественно начинает она и набрасывает себе на плечи найденные на берегу бронзовые ленты ламинарий, еще не высохшие на солнце.

Эстер хлопает в ладоши. Они не так уж отличаются друг от друга; старшая сестра не намного старше.

— В море было полно белых ракушек, — продолжает Аура. — Однажды во время отлива, перед рассветом, одну ракушку вынесло на берег. Она перепугалась, но как ни старалась — не могла добраться до воды. — Аура ненадолго замолкает и протягивает ладонь, на которой лежит раковина. — Когда взошло солнце, она от страха захлопнулась, опасаясь чего-нибудь ужасного. Опасаясь самого плохого. Но время шло, ничего не происходило. Ракушка снова открыла свой домик — и обнаружила, что новым приливом ее унесло обратно в море. И все остальные ракушки славили ее возвращение и кричали «ура!», завидев ее.

Эстер знает свою роль наизусть.

— Почему же они ее славили? Почему? — нараспев повторяет она.

Аура вплетает в венок веточки эвкалипта.

— Потому что храбрая маленькая ракушка вернулась из великой неизвестности. Но не только поэтому. О нет. — Восхитительная пауза. Гирлянда готова. Аура вдавливает розовую раковину между двумя сплетенными веточками. — Ее славили потому, что первые солнечные лучи окрасили ее в цвета восхода. Чтобы все всегда помнили о ее отваге. — Аура подходит к Эстер; она улыбается, на щеках у нее ямочки. — С тех пор храбрая маленькая ракушка розовеет, как восходящее солнце. — Аура опускает венок на волосы Эстер; их лица совсем рядом. Сестры, хихикая, трутся носами.

— Ра-Ра и Старри! — кричит Эстер.

— Сестры Тюленья Шкура и Лебяжий Пух! — вторит Аура, вскинув руки.

И вместе:

— Взмахните мечом, возвысьте голос!

Две сестры несутся по берегу, неукротимые, как всегда. Вдоль моря, в плаще и короне.

* * *

Где-то в доме снова расхохоталась Хейди. Эстер моргнула. Посмотрела на подоконник, пересчитала семь розовых ракушек возле стекла. И вдруг нутром поняла: ракушки собирала Аура. Для Софуса. Сестра была повсюду.

«Аура не хотела, чтобы ты плохо думала о ней. Не хотела подводить тебя. Хотела остаться для тебя такой, какой была всегда. Старшей. Храброй. Сильной».

— Ра-Ра, — сказала Эстер вслух и сложила губы, словно собираясь кого-то поцеловать.

Она оглянулась на стеллаж с книгами. Гардероб. Кровать. Здесь Аура жила, дышала, любила. Переживала горе.

— Ты везде, — прошептала Эстер. — И ты нигде.

— Извини, что так долго. — На пороге появился Софус с двумя дымящимися кружками в руках. — У Хейди выдался насыщенный день в школе, она болтала как заведенная.

Стоя спиной к Софусу, Эстер вытерла слезы и только потом повернулась.

— Не волнуйся, — пробормотала она и взяла чай, кивнув в знак благодарности.

Софус присел в ногах кровати, обняв ладонями кружку с кофе. Сев подальше от него, Эстер положила на кровать дневник Ауры.

— Эстер, чего ты хочешь прямо сейчас? — Софус внимательно посмотрел на нее. — Я могу что-нибудь сделать?

Эстер поставила кружку на подоконник, подальше от раковин. Взяла дневник Ауры и протянула Софусу, на лице которого появилось выражение мучительной боли.

— Можешь. Расскажи мне о семи историях, которые моя сестра собрала в своем дневнике, и о семи ее татуировках.

44

Было раннее утро, но небо уже сбросило короткую ночную шкурку. Эстер и Софус сидели в грузовике; они направлялись на север. Эстер украдкой взглянула на сидевшего за рулем Софуса, на его профиль на фоне бежавших за окном зеленых фьордов и серебристого океана. Солнце уже поднялось; оно наполняло кабину грузовика теплым светом. К северо-востоку от Торсхавна вставали из отливавшего металлом моря скалистые острова, позолоченные солнцем. Эстер вспомнила, как впервые увидела из самолета выразительные, одинокие, беспощадные вершины. Хребты древних