Однажды в лесу - Бибхутибхушон Бондопаддхай

всё беспощаднее выжигало всё вокруг своими лучами, до нас стали доходить новости о том, что люди видели у того озера то тигров, то диких буйволов, то стаи оленей, то антилоп-нильгау и диких кабанов — последних двух в лесу водилось особенно много, — приходивших к озеру напиться. Однажды я и сам вновь ездил верхом на лошади к тому пруду на охоту в сопровождении нескольких вооруженных сипаев. Вид, открывшийся мне той ночью, я не забуду никогда. Достаточно нарисовать перед своим внутренним взором картину одинокой лунной ночи и бескрайнего леса, окутанного вуалью загадочной тишины, хотя, конечно, если никогда не видел ее, сделать это будет едва ли возможно.

Летний воздух был пропитан ароматом полузасохших стеблей сахарного тростника. Мы забрели далеко от поселений, и вскоре я перестал понимать, где нахожусь.

С одного края пруда практически беззвучно лакали воду две антилопы-нильгау, с другого края — две гиены. Обе стороны обменялись взглядами — между ними резвился двух- или трехмесячный детеныш нильгау. Глядя на эту трогательную картину, я совсем не хотел, чтобы жизнь этих невинных, мучимых жаждой животных оборвала неожиданная пуля.

Между тем подошел к концу бойшакх, а с неба по-прежнему не пролилось ни капли. В это время дала о себе знать еще одна беда. Люди здесь и раньше часто сбивались с пути, пытаясь пройти через бескрайнюю лесную чащу, но теперь все эти потерявшиеся путники рисковали умереть от жажды, поскольку от Пхулкии-Бойхар вплоть до баньяна Грэнт сахиба нигде не было ни одного источника воды. В лесу оставались один или два почти пересохших пруда, но заблудившиеся люди, не подозревающие об их существовании, едва ли могли их найти. Вот что произошло однажды.

4

В тот день, часа в четыре вечера, когда я сидел у себя в конторе и, кажется, читал какую-то книгу — из-за невыносимой жары работать было совершенно невозможно, — пришел Рамбири́дж Сингх и доложил, что на высоком холме к западу от нашей конторы стоит, размахивая руками и ногами, какой-то сумасшедший человек и как будто что-то говорит. Я вышел на улицу и увидел, что с холма правда кто-то спускается и, шатаясь словно пьяный, направляется в нашу сторону. Заметив, что вокруг собирается толпа зевак, я послал двух сипаев привести этого человека.

Когда его подвели ко мне, я увидел, что на нем нет ничего, кроме простого дхоти[31]. Это был светлокожий мужчина приятной наружности, лицо которого искажала страшная гримаса, из уголков рта шла пена, глаза покраснели, как цветы гибискуса, и взгляд их был помрачен. На крыльце моей хижины стояло ведро с водой, заметив его, мужчина, словно обезумевший, бросился в ту сторону. Мунешшор Сингх, поняв, что тот собирается сделать, быстро отодвинул ведро. Мы усадили его на стул, открыли его рот и, увидев распухший язык, поняли, что дела совсем плохи. С усилием отодвинув язык, в течение получаса мы понемногу вливали ему в рот воду, пока он не почувствовал себя немного лучше. В конторе был лимон, поэтому мы добавили ему в воду лимонного сока, и спустя час он уже совсем пришел в себя. Мужчина рассказал, что он из Патны, сюда приехал для разведения лаковых червецов и два дня назад отправился из Пурнии на поиски участка. Позавчера после обеда он добрался до вверенных мне земель, но почти сразу сбился с пути — заблудиться в этих лесах, где все деревья будто одинаковые, дело совсем нехитрое, особенно для человека не местного. Вчера он полдня бродил по страшному солнцепеку, но не нашел ни капли воды, ни живой души. Ночь он провел, уснув в изнеможении под каким-то деревом, а этим утром вновь пустился на поиски пути. Возможно, если бы он поразмыслил на ясную голову, ему не составило бы большого труда отыскать дорогу, ориентируясь по солнцу, — по крайней мере, он смог бы вернуться обратно в Пурнию, но, мучимый страхом, он только и мог, что полдня метаться из стороны в сторону, громко крича в надежде встретить кого-нибудь из людей. Только откуда им здесь взяться? От лесных участков Пхулкии-Бойхар и вплоть до Лобтулии тянулись на десять-двенадцать квадратных миль густые, непроходимые леса, поэтому совсем не удивительно, что его никто не услышал. Боялся он и того, что в лесу им овладеют джины и преты[32] и замучают до смерти. На нем была рубашка, но сегодня в обед, мучимый жаждой и солнечными ожогами по всему телу, он сбросил ее и оставил где-то. И вот в таком состоянии он, по счастливой случайности, заметил вдалеке красный флаг Ханумана, развевающийся на крыше нашей конторы, и это спасло его от неизбежной смерти.

В другой такой же жаркий и засушливый день мне доложили после обеда, что примерно в миле от нас к юго-западу страшно полыхает лес и огонь стремительно движется в нашу сторону. Мы быстро выбежали на улицу и увидели, как красные языки пламени, извиваясь и смешиваясь с клубами дыма, поднимаются высоко в небо. В эти дни дул западный ветер, и стоило только вспыхнуть где-нибудь хотя бы одной маленькой искре, как высушенные солнцем заросли кустарников и высокой травы загорелись бы, словно порох. Между тем вся та сторона, насколько ее можно было окинуть взглядом, была охвачена огнем, валили синие клубы дыма. Из-за того, что направление ветра переменилось, языки пламени теперь, словно почтовый состав, быстро неслись прямиком на наши соломенные хижины. Мы испуганно переглянулись — если продолжить мешкать, точно сгорим в этой огненной клетке. Лесной пожар движется прямо на нас!

Времени на раздумья не оставалось. Нужно было спасти документацию, собранные налоги, административные бумаги, карты, помимо этого, у каждого ведь имелись личные вещи — и всё это вот-вот поглотит огонь! «Господин, огонь уже совсем близко!» — испуганно кричали мне растерянные сипаи. «Выносите всё из хижин, только сначала документы и деньги», — велел им я.

Несколько человек принялись расчищать небольшой перелесок, отделявший нашу контору от надвигающегося огня. Из леса прибежали на помощь с десяток пастухов — со своих пастбищ они увидели, что ветер подгоняет огонь в нашу сторону, и поняли, что мы в беде.

Какое это было жуткое зрелище! Сметая всё на своем пути, пытались спастись из леса стаи антилоп-нильгау, шакалов, зайцев, в страхе поднявших уши, стадо кабанов вместе с детенышами неслось куда глаза глядят прямо через наш двор, лишь бы уйти от огня. Пробегали мимо выпущенные на волю домашние буйволы, над нашими головами стремительно пролетали стаи птиц: лесные попугаи, красноноски, затем опять попугаи и