Русский остаток - Людмила Николаевна Разумовская

него была… старенькая… Извозом занимался… Рыбачил… потом. В море с дружком ходили… Наловят – продадут. Так перебивались… Любил наш Алеша море. Любил крымскую землю… земля ему пухом. Алешеньке… Бывало, уйдет на весь день – вернется к ночи, как стемнеет. Целую кучу картинок нарисует…

– Вы нам, Софья Дмитриевна, покажете Алешины работы?

– Покажу, что ж не показать… Что понравится – пусть Алексей забирает… на память об отце.

– Софья Дмитриевна, Алексей учится в университете на историческом и очень интересуется периодом Гражданской войны. Не могли бы вы нам что-нибудь рассказать о вашем отце?

– Да что же я могу рассказать?.. Я его и не помню совсем. Его забрали, я еще маленькая была…

– Может быть, Тамара Константиновна вспоминала?..

– Н-нет… не припомню.

– А фотография его у вас есть?

– Фотография… да… где-то у мамы была… Сейчас… – И она ушла в смежную комнату за занавеской.

Мать и сын остались молча сидеть за столом. Низко склонясь над альбомом, Галина внимательно разглядывала везде улыбающуюся, веселую Катю и постоянно грустного, с отсутствующим видом Алексея. Словно он был сторонним и чужим в своей семье, словно какая-то непреходящая тоска постоянно томила и заботила его душу.

За весь день Алексей почти не проронил ни слова. И только когда Софья Дмитриевна принесла небольшую фотографию своего отца, лейтенанта Устрялова, его глаза вспыхнули горячим блеском – он узнал своего героя, сподвижника последнего Верховного правителя России, свидетеля его великой любви к женщине, каких теперь не бывает на свете, так же как не бывает и таких адмиралов, и сердце его радостно забилось.

9

Татьяна встретила их на Московском вокзале и повезла домой на такси. Всю дорогу она таинственно улыбалась, предвкушая эффект, который произведет своим евроремонтом.

Эффект превзошел ее ожидания. Галина была потрясена. Ее старая, как заношенная одежда, квартира за две недели превратилась в роскошные апартаменты, отвечающие всем мировым стандартам. Она не могла представить суммы, затраченной Татьяной на такой ремонт, и скорости, с которой это все произошло. Лепные потолки засияли юной, нетронутой белизной и свежестью, новый паркет блестел как озерная гладь, деревянные стеклопакеты изумительных по форме окон идеально встроились в архитектурный пейзаж квартиры. Она умудрилась отреставрировать даже старую красного дерева мебель, доставшуюся Юре от его бабушки Клавдии Петровны. А не имеющую цены советскую, из ДСП, она просто выбросила на помойку, заменив ее новой, импортной, отличного качества и дизайна.

Не замечая ужаса в глазах Галины, Татьяна наслаждалась впечатлением, произведенным на хозяйку дома.

– Что ты наделала! – вдруг с отчаянием произнесла Галина, опускаясь в купленное подругой голландское кресло, под старину.

– Мой маленький презент, – сияла новой потрясающей улыбкой Татьяна. – Можешь считать, на день рождения.

– Нет, ты мне скажи, кто тебе дал право… разрушать мой дом?!. Ты хоть понимаешь, что ты наделала?.. Нет, она не понимает!.. Алексей! Ты видишь, она не понимает!.. Ты лишила меня моего собственного дома! Это же… черт знает что! Какой-то… пятизвездочный отель, а не жилье нормального человека!.. Ты в какое положение меня поставила? Ты же меня в вечное рабство теперь вогнала! Мне же по гроб жизни теперь с тобой не расплатиться! Ты знаешь, сколько у нас получает доктор наук?!. А! – осенило вдруг Галину. – Ты, может быть, сделала это для себя? Ты хочешь теперь у меня ее отобрать, а мне… а нам… а нас в какую-нибудь глушь, в новостройку, так?!

– Ну ты и дура… – наконец сказала ошеломленная Татьяна. – Никогда не думала, что ты такая дура. Алексей, ты все слышал? Твоя мамаша сбрендила. На старости лет. Я не виновата.

Она схватила с вешалки свою шиншиллу и, бросив ключи на стол, выбежала из квартиры.

Они не разговаривали месяца два. Галина не могла привыкнуть к новому виду своего жилища и до позднего вечера проводила все вечера на работе, с тяжелым сердцем подходила к подъезду и с отвращением поднималась по лестнице к своей новенькой стальной двери.

Алексей не разделял столь болезненной реакции матери; он не страдал ни манией вещизма, ни духом аскетической нетерпимости к роскоши, – ему было все равно. Хотя он и понимал, что такие «подарки» лучше бы не принимать ни от кого, уж слишком они обременяют душу.

Через два месяца Татьяна позвонила.

– Ну что, все еще сердишься на меня? – спросила она как ни в чем не бывало. – Ну прости, хотела как учше… Между прочим, теперь я твоя соседка, поздравь. Живу в соседнем подъезде, левый балкон на третьем. Приглашаю на новоселье, придешь?

– Я не знаю, что вам, олигархам, дарить, – мрачно пошутила Галина.

Татьяна в трубку расхохоталась.

– Себя, дорогая. Ну, можешь какой-нибудь экзотический цветок. Буду разводить цветы в горшках. Да, приходи с Алексеем. Ленька мой прилетает, я их хочу познакомить. Пусть дружат. Как мы! – И она снова засмеялась.

В назначенный срок Галина и Алексей отправились на новоселье. Алексей нес горшок с экзотическим, по заказу, цветком. (Галина не поленилась съездить в Ботанический сад и выбрала редчайшее растение с красивыми нежно-зелеными продолговатыми листьями и роскошными белыми цветами.)

– Ну ты меня простила? – спросила Татьяна, обнимая подругу и принимая подарок от Алексея.

– Бог с тобой, живи, раз ты такая ненормальная.

– Ну вот и океюшки, – обрадовалась Татьяна. – Глупая ты, – шепнула она ей в ухо. – У меня ж, кроме Леньки и вас, никого… – И она закричала: – Ленька, выходи из ванной, родственники пришли!.. Раздевайтесь. Я так рада, что вы у меня тут под боком, никуда ехать не надо. Не бойся, надоедать не буду, раз в недельку позвоню – и ладно. А вот и мой отпрыск, Леонид Александрович. По одному папаше – Терешкин, по другому – Губерман, – отрекомендовала она сына. – Кому что больше нравится.

Среднего роста коренастый крепыш с живыми умными глазами и курчавящейся коротко стриженной шевелюрой дружелюбно улыбался гостям.

Галина протянула руку:

– Галина Сергеевна.

Молодые люди также обменялись рукопожатием.

Татьяна умиленно наблюдала картину – начинающуюся, как ей мечталось, дружбу их с Галиной детей.

– Ну-с, а теперь за стол. Обмывать покупку. Нет, сперва я вам покажу, что мне Ленька подарил.

Она повела их в другую комнату. В сорокаметровой гостиной одну стену занимал огромный аквариум – этакое подводное коралловое царство, уже заполненное морским чудо-юдом.

– Это, говорит, мне для расслабления. А я ему говорю: Ленька, да они ж у меня все передохнут! Я же не собираюсь с ними век вековать, у меня ж одна нога здесь, другая в Рио-де-Жанейро, слышишь, Ленька?

– Ну, мам, наймешь кого-нибудь, – пробасил сын.

– Мама меня наймет. Ремонт отрабатывать, – иронично отозвалась Галина.

Татьяна укоризненно на нее посмотрела:

– Ты