Сердце женщины - Мухаммед Паруси Матви

представлялось, что у дядюшки Али от удивления глаза вылезут на лоб, а от отвращения перекосится рот, но его лицо оставалось неподвижным, только рука крепче сжимала трубку кальяна. Он продолжал спокойно курить, но, казалось, хотел, чтобы бульканье воды в сосуде заглушило стук его сердца. Я подумал, что он не слышит или уже узнал об этом от кого-нибудь другого. Однако он кашлянул, поправил мундштук своего кальяна, глубоко затянулся, выпуская клубы густого дыма. На его лице отразилась сильная внутренняя борьба, и он, хмурясь, заговорил:

— Есть много преступлений, сынок, которые пугают и удивляют людей, но я столько за свою жизнь испытал и услышал, что меня уже не занимают рассказы о человеческих горестях. Я счастлив, когда могу открыть свое сердце всему доброму, что есть в мире. Я спешу отстранить любое зло и помочь добродетели. Посмотри на этого слепца, который движется, держась за стену, — вон там, напротив. Его страшное несчастье — перед нашими глазами, каждый день, а происшествие с этой девушкой, ее отцом и дядей сегодня поражает нас, но завтра память о нем пройдет и зарастет быльем.

Я повернулся и увидел человека, довольно высокого, с ввалившимися глазницами, который медленно шел, нащупывая дорогу, повторяя слабым голосом: «О господи милосердный, прощающий грехи! О боже!» Дядюшка Али замолчал. Меня удивило, почему он, указав на этого слепца, не захотел рассказать его историю. Через некоторое время, как бы убедившись в том, что я нахожусь в замешательстве, дядюшка Али продолжал:

— Вот слушай, сынок. Ты, конечно, знаешь дом, что арендовал брат твоей матери Хасиб-бей в аль-Канавате. В этом доме когда-то жила маленькая семья: муж, жена и дочь, прекрасная девушка, подобная только что раскрывшемуся бутону в саду, женственная и нежная. Она была единственной надеждой родителей, их радостью. А в доме напротив жил юноша. И не было ничего необычного в том, что молодые люди иногда обменивались тайком взглядом, или знаком, или улыбкой. Но дело этим не ограничилось: они встречались и были близки. Через несколько месяцев девушка почувствовала, что скоро станет матерью. Открывшись своему другу, она думала, что он поспешит просить ее руки у родителей, как того требует честь. Но он отвернулся от нее. Тогда будто землетрясение и буря обрушились на несчастную. Мир в ее глазах померк. Даже слов порицания и презрения к подлецу не нашлось у бедняжки. Только молчание, более глубокое, чем смерть, да горькие слезы были ему ответом.

— Что с тобой, моя девочка? Почему ты бледна и задумчива? Вот уже два дня не подходишь к окну, тебя не радует музыка: ты не заводишь свою любимую пластинку с песнями шейха Амина Хусейна.

— Ах, мама! Жить больше не хочется. Я несчастная, жалкая — как желтый листочек от хилого платана, который не цветет и не приносит плодов, так и сгинет без смысла…

От этих скорбных слов мать пришла в ужас. Страшная догадка мелькнула в уме. Женщины ведь очень догадливы, когда речь идет о любовных делах и тайнах. Утром следующего дня мать, испуганная, трепещущая, уже несла свое горе в дом юноши, чтобы объяснить ему всю тяжесть последствий, если он будет настаивать на отказе от брака. Разве не известно, что потеря чести равносильна потере жизни и даже более страшна для человека. Но сердце молодого человека не смягчилось, совесть не дрогнула. С язвительной холодностью он заявил, что, быть может, ее дочь была в связи не только с ним, ведь кто знает, каковы ее повадки. Удрученная, возвратилась мать, и как будто вся тяжесть мира легла на ее плечи. Но как сказать обо всем мужу?

И вот вечером того дня твой дядюшка Али ан-Набулуси вернулся домой. Жена ждала его с нетерпением, чтобы поведать о случившемся. Ведь у нее не было другой поддержки в беде, кроме мужа. Неужели он не найдет пути к избавлению от несчастья? Мужчины так сильны, благоразумны, решительны. И горе ей, если она потерпит неудачу, тогда впереди — неизбежная гибель. Но он же отец и муж! Бог не оставит их своей милостью.

Видел ли ты полководца, который узнал о поражении своего войска и закате его славы? Что ж! Он должен смириться с ударом судьбы и, затаив свои беды и печали, подписать унизительный документ перед злорадным, насмехающимся врагом, в надежде на снисхождение победителя. Таково было положение Али ан-Набулуси, когда он пытался вызвать жалость у соседа, о котором почти ничего не знал. Правду говорят, что человеку, созданному, как орел, для созерцания небес, трудно опускать взгляд вниз, туда, где роится саранча.

— Ты, мой сын, молод, — говорил он, — а молодость великодушна и честна. Разве ты не пожалеешь двух стариков, с единственной дочерью которых ты вступил в незаконную связь? Разве ты не защитишь нас и тем самым самого себя, поступив так, как повелевают закон, совесть и человечность?

— Ты меня удивляешь, дядюшка, — отвечал юноша, — ты говоришь со мною таким уверенным тоном, как будто я в самом деле преступник. Или это у семьи ан-Набулуси такой способ пристраивать своих легкомысленных дочек за сыновей из знатных домов? Я не хочу знать никого из вас и прошу больше меня не беспокоить.

— Так ты подтверждаешь свою низость, подлец! Но запомни: Али ан-Набулуси выше того, чтобы замарать даже свою ногу о твою грязную грудь. Я хорошо относился к нынешним молодым людям, верил: в их сердцах живет чувство человеческого достоинства. Но, к сожалению, мне пришлось разочароваться. Так вот: ты увидишь, что моя месть превзойдет все, доселе тобой слышанное. И я не оставлю места для расспросов и дознаний. Я сумею проучить тебя, презренная букашка!

— Ха, ха, ха! Ну и великан! Уходи отсюда, ищи применения своих сил в другом месте!

* * *

Отец вошел в комнату дочери, где она сидела, забившись в угол, плача и стеная. Он принес для нее свежие лепешки, сыр, сладости.

— Вот тебе еда, — с ледяным спокойствием произнес он, — а мы с матерью едем в Думу навестить твою тетку Умм Кямиль, она обещала нафаршировать для нас жирного гуся. Не скучай тут без нас, мы вернемся сегодня же вечером.

По возвращении из Думы мать вошла в кухню и замерла от ужаса: ее дочь лежала на полу без движения, она была мертва. Стоны матери огласили дом, но муж резко приказал ей замолчать. Вызванный врач установил, что девушка умерла от содержащего яд сыра.

* * *

Проходили дни. Над трагедией почти совсем опустился занавес забвения. Но не забыл этого один человек. Гнев и жажда мести продолжали бушевать