Человек, который любил детей - Кристина Стед

почему Америка должна стоять на страже порядка во всем мире, сказал он). Теперь Луи читала страшные сказочные истории, имевшие место в действительности, невыдуманные истории, еще более жуткие, нежели сказки братьев Гримм, хотя от их повествований о каннибализме и убийствах в лесах кровь стыла в жилах. Картины, описанные в последних двух книгах, занимали воображение и мысли Луи и днем и ночью. Это были сцены мужской жестокости: женщин распинали (что излагалось с бесстрастной скрупулезностью); нерожденных младенцев вырывали из чрева матерей; девушек посылали в амбары, набитые солдатами и «созревающим зерном», и солдаты, намотав волосы женщин на сабли, пригибали их к полу, чтобы удовлетворить свои животные желания.

Подобных описаний было множество, и с каждым новым теплым весенним деньком Луи становилась все задумчивее, ходила с округлившимися глазами. Сэм сколько угодно мог неистовствовать по поводу ее «тупости», она витала в своих грезах.

– Теперь ты способна отличить добро от зла и, повинуясь голосу разума, избегать дурного, – заявил ей отец через несколько недель. Но она и без его наставлений прониклась вакханалией сладострастия и тайных фантазий минувших эпох. Безумства эти творили целые нации, армии, великие деятели и прославленные художники. Отец велел ей со всей дотошностью проштудировать те книги, что он дал, и свою речь завершил странной фразой: – Именно отец должен знакомить дочерей со взрослым миром, ибо мальчики сами его познают.

После Сэм оробел и больше ни слова не говорил ей на эти щекотливые темы, даже избегал ее, и когда Луи случайно обращала на него потемневший пытливый взгляд, он пристыженно отводил глаза в сторону. Но чем глубже она погружалась в чтение этих книг, тем сильнее одолевало ее чувство вины за собственную силу, и внезапно она начала презирать отца и питать к нему отвращение со всей страстностью взрослого человека.

Той же весной весь Истпорт потрясло одно весьма неприятное происшествие, случившееся на одной из его окраин. Выяснилось, что одна малолетняя девочка оказалась беременной. В изнасиловании обвинили ее отца, нетрудоустроенного разнорабочего. Девочку отправили в приют, а отец, обвинение против которого было выдвинуто лишь на основании слухов и невнятных свидетельств ребенка, по-прежнему оставался дома. Газеты излагали подробности этого происшествия и загадочные обвинения. Дети с жадностью читали статьи, но ничего не понимали. Вечером того дня, когда Сэм впервые прочел одну из этих статей, у него волосы встали дыбом. Он вдруг разъярился, разразился гневным криком, схватил палку и заявил, что возглавит группу возмущенных респектабельных отцов и жителей и подвергнет суровой критике редактора газеты.

– Лично я – человек миролюбивый, – бесновался Сэм, – но это тот случай, когда должно действовать право вигилантизма. Жалкий трусливый дьявол, проходимец из желтой прессы смеет нападать на отца в его собственном доме, а ведь тот пребывает в глубоком горе. Каково это узнать, что твоя маленькая дочь носит под сердцем ребенка. Подумай об этом, Луи. Та девочка, бедное дитя, на два года моложе тебя! А его еще, ко всем прочим несчастьям, обвиняют в столь ужасном преступлении. А почему обвиняют?! – орал Сэм, стискивая в руке трость. – Потому что он беден и живет в убогой халупе. Они знают, что не понесут наказания за свои нападки. Любой порядочный человек будет возмущен донельзя. Лично я – мирный человек, но готов пойти и выпороть этого грязного пса. – Ужасающий тайфун еще долго бушевал. Долго еще вокруг них вздымались, шипя и полыхая, огненные волны гнева.

Сэм, конечно, никуда не пошел, а просто продолжал каждый день ругать и осуждать редактора, пока скандал не утих сам собой.

– Где это видано, чтобы дочь обвиняла родного отца?!– негодовал Сэм.– Несчастное создание. Ребенка заставили солгать, чтобы аморальный адвокат выиграл дело. Лу, Эрни,– продолжал он,– вы, я уверен, убедитесь, что в основе этой дрянной истории лежит коррупция: домовладелец пытается выселить отца бедной девочки, а тот, вне сомнения, хороший человек и пытался, в прошлом, разоблачать силы зла, за что и поплатился. Дети, попомните мои слова и старайтесь задумываться обо всем, на что я обращаю ваше внимание. Ваш отец не сердится по пустякам. В мире, где мы живем, правит коррупция, и когда гнусная пресса, клоака алчности, сточная канава денежных мешков, изрыгающая свою блевотину в ту самую выгребную яму – рассадник распутства и продажности,– из которой она берет начало, поднимает голову и принимается читать мораль, будьте уверены, что все это не то, чем кажется: они пытаются не предать огласке, а замять скандал. Бедного человека, – торжественно произнес Сэм, обращаясь к Эрни, исступленным взглядом впиваясь в его серьезные круглые глаза, – мир ненавидит. Будь готов к этому, Эрмо. Возможно, тебе придется бороться, как мне. Бедному человеку, который осмеливается отстаивать правду, уготован весь спектр зла: скандалы, ненависть, ложь. Потому и от меня избавились: я внушаю им страх, ибо зло боится Правды.

Какое-то время Эрни смотрел на отца, а потом медленно поднялся с крыльца, где они все сидели, напоследок бросил взгляд на его белокурую голову и суровое лицо и пошел прочь. Они наблюдали, как его круглая голова с каштановыми волосами исчезает в кустах, за которыми находился речной берег. Сэм подмигнул всем и, толкнув локтем Луи, тихо промолвил:

– Задумался! Мыслитель! Голова небольшая, но извилин в ней много, будь я проклят! – Он улыбнулся и кивнул всем. – Молодчина парень!

Луи была воспитана на книгах «Происхождение видов»[138] и «Царство животных» (Кювье[139]), а также на многочисленных трудах по биологии и психологии, не говоря уже про те произведения, которые недавно дал ей Сэм, однако, как ни странно, она едва ли понимала суть действий, подразумеваемых под выражением «половые сношения». Но после ужасного происшествия в одном из отвратительных окраинных жилых районов, что был выстроен на желтом пустыре, над которым высятся огромные черные трубы сталелитейного завода «Бетлехем стил» и где нет ничего, кроме железнодорожной колеи и бесцветной сухой травы, она осознала, что столкнулась с одним из зол вселенной, с дьявольщиной некоего срединного царства, которым лишь она одна способна противостоять. Пусть Сэм сколько угодно мечет громы и молнии, а младшие сколько угодно смотрят на нее как на дурочку, когда она выпаливает свои еще не оформившиеся мысли, Луи была уверена: лишь она одна чувствует то, что происходит под грудной клеткой видимого мира. Под вечно изрыгающими черноту органными трубами сталелитейного завода лежало злодейское озеро, накрывавшее адский огонь,– озеро, которое прятало что-то вроде Гренделя[140], или бурлящей утробы Этны, или раковой опухоли Прометея. И в этом озере также бултыхались тот тошнотворный отец и его лживая дочь,