Человек, который любил детей - Кристина Стед

должно удалить, после чего тарелки можно окунуть в горячую воду и затем составить в стопку, вот и все – никаких лишних телодвижений. С помощью научного метода всю работу по дому можно свести к минимуму, так сказать. И вы бы сами в том убедились, если бы домашнее хозяйство вел я, а не Хенни: ведь все усовершенствования в сфере бытовой деятельности придуманы мужчинами, так как у женщин на это не хватает ума. Итак, Лулу Придира, вода согрелась?

– Да.

– Тогда на сцену выходит Сэм Смелый, – пропел он. – Сказал – сделал. Смотрите и запоминайте: в два счета управимся. Эрми? – Сэм засвистел на все лады, призывая детей, и когда те сбежались, выстроил всех по возрасту и в руки каждому сунул по посудному полотенцу. – У меня не было времени смастерить сушку для посуды, зато у меня есть хорошо организованная дешевая рабочая сила.

Толкаясь и крича, они перемыли и вытерли почти всю посуду, но кастрюлю из-под овсянки, кофейник и сковороду Сэм сунул под раковину, заявив, что «самую грязь женщины отмоют в следующий раз». После он решил отдохнуть от научной организации труда и вышел на солнышко.

– Никакая грязь, разведенная женщинами,– заявил Сэм,– не помешает мне наслаждаться дарами бога Сола.– Дети кинулись вслед за отцом, стали прыгать вокруг него, замечая, что ведь он-то как раз не трудился.– Я тружусь головой,– рассмеялся Сэм, вытягиваясь на траве,– для всего остального у меня есть помощники.– И он стал распространяться о том, как он трудится головой, пока лежит с закрытыми глазами. Дурачества отца раздражали и забавляли детей, но, пока он отдыхал, они рассыпались в разные стороны, занимаясь своими многочисленными делами. У Томми обнаружился талант вырезать из дерева кораблики – ялики, моторные лодки и даже крейсер «Рейна Мерседес»[135]. Рыбаки и лодочники на побережье дарили ему куски дерева и показывали, как придавать форму корпусу и носу парусников, куда ставить мачты. На одной из его моделей – плоскодонной яхте – ему показали, как закрепить плавниковый киль. Он даже сделал спасательную шлюпку, а Луи прикрепила вокруг нее шнурок. Сэм тут же напророчил Томми великое будущее в качестве судостроителя: «Может быть, ты спроектируешь специальные исследовательские суда для Бюро рыбных ресурсов или государственных рыбоводческих ферм в Чесапикском заливе, которые, я уверен, будут созданы в будущем». Потом, когда Томми снова убегал поболтать со своими любимыми портовыми грузчиками, лодочниками и чесапикскими моряками, Сэм, качая головой, говорил остальным детям: «Томми славный парень, очень славный, но безмозглый – судно с хорошим корпусом, но без надстройки, без капитана на мостике. Впрочем, не беда: не всем же быть философами и учеными; кто-то должен и топором махать».

В отсутствие Хенни они довольно интересно проводили время: утренние часы текли спокойно, как чистая прозрачная вода в реке. Сэм строил вместе с ними планы; они слушали пение птиц, искали гнездо плачущей горлицы. А пернатые во множестве слетались на их участок: птиц привлекали деревья с густой листвой, всюду были расставлены поилки и кормушки. В дальнем конце сада, где шаткий забор увивали старый плющ, клематис и жимолость, они и вовсе оставили дикий уголок природы для обитателей живой изгороди, охотников на низко летающих насекомых, любивших перескакивать с травинки на травинку и покачиваться на тонких гибких стеблях, для щеглов и пауков. Под крышей бокового крыльца находилось пять гнезд: два из них свили домовые крапивники, три – неряшливые – принадлежали воробьям. Гнезда воробьев они разрушили, чтобы те не досаждали крапивникам. Их сад представлял собой густонаселенный уголок буйной растительности, и, натуралисты-любители, они могли бы целый день праздно наблюдать за живой природой. Из дома, где сейчас не было взрослых женщин, никто не давал им срочных заданий – взбить яйца, помыть бобовые стручки, начистить картофель, вылить помои.

– Покой, идеальный покой, – со вздохом повторял Сэм все утро.

Вдоволь погревшись на солнышке, он принялся вместе с детьми обсуждать соседей, о которых они слагали множество забавных историй, подобно тому, как раньше потешались над своими джорджтаунскими соседями, и, конечно, главным объектом их «устного творчества» был ужасный «Гробовщик» Ломасне. О нем они сочиняли страшные небылицы: он был злой паук-ростовщик, затягивавший в свою паутину глупых, слабых, бедствующих мух. Сэм рассказал детям о несчастном Лай Вань Ху и его проблемах с ростовщиками, о том, как бедняге пришлось совершить растрату и улететь, а все из-за Ростовщической Алчности. И такого человека они не должны называть осьминогом, наставлял детей Сэм, ибо осьминог – милое чистое животное с розовым мясом, которое едят люди. А кто захочет есть мерзкого Ломасне? Осьминог быстр, как тень, неуловимый хамелеон, смелый, умный боец. А «Гробовщик» Ломасне разве такой? А потом они стали сочинять о нем еще более жуткие выдумки: по ночам мертвые моряки восставали из своих дешевых гробов, и однажды засасывающее болото разверзлось под ним и попыталось затянуть его в черную трясину, где лежали его дешевые гробы, из которых просачивались трупы бедняков, но, поскольку он был очень гадкий и несъедобный, топь его выплюнула. Ломасне был до того гнусный, изощрялся Сэм, что собственные испражнения хранил в яме и удобрял ими свой огород. Дети визжали, охали, заходились смехом и краснели, ибо подобные шутки в Спа-Хаусе находились под запретом. По словам Сэма, кожа «Гробовщика» медленно, но верно приобретала поносный цвет; себе на одежду он крал «саваны, в которые заворачивают трупы»; головным убором ему служил колпачок для гашения пламени свечей, украденный в церкви во время одной из панихид. Жену он кормил свечами, тоже украденными на поминках, а еще они с ней ели салат из одуванчиков. И что за крысы и кошки, задавался вопросом Сэм, околачиваются вокруг дома «Гробовщика» Ломасне, особенно по ночам? И где «Гробовщик» держит свои деньги? Должно быть, в одном из своих гробов, рассудил Сэм. А потом он обрисовал кончину «Гробовщика»: однажды в час ночи, когда обычно все спят и болото – топь, что не сумела его переварить, – вокруг его дома булькает, к «Гробовщику» явятся три бедных негра, невидимых в ночной мгле. Они положат его в одну из его лодок-гробов, сядут на весла и повезут Ломасне через Чесапикский залив, и когда доберутся до богатых охотничьих угодий вымершего племени сускеханнок, призраки индейских воинов сдерут с него кожу, с живого и мертвого, привяжут к столбу и сожгут, изрубят на куски и скормят призракам акул, и те призрачные акулы улетучатся, как тени, и превратятся в акул-дьяволов и будут питаться остальными, и случится в призрачном мире Армагеддон, а