Человек, который любил детей - Кристина Стед

Мозг Луи кипел день и ночь, и каждая шутка Сэма, каждая глупая подковырка или безобидная насмешка порождали в ней убийственную жажду мести. Когда бы они ни оказывались дома вместе, она бормотала ему (с безопасного расстояния): «Мне отмщение, я воздам». И в то же время ее одолевала испепеляющая страсть к мисс Эйден – детская в своем неведении, взрослая – по накалу чувств. В школе она была на седьмом небе от счастья, дома – в камере пыток. Младшие часто наблюдали за ней и как будто догадывались, что Луи пребывает в некоем очень странном мире, но, по мнению Сэма, она стала «еще более бестолковой, чем прежде», хотя он рассчитывал, что она «поумнеет». Чтобы не встречаться с Сэмом, Луи постоянно убегала из дома с книгой, обычно с томиком Шелли (она хотела выйти замуж за такого человека, как Шелли, только Шелли), и в уединении читала и заучивала наизусть стихи. К чтению знаменитого произведения «Ченчи» Луи долго не решалась приступить, ибо в этой трагедии, как она считала, освещается запретная тема, но когда в конце концов начала ее читать, пришла в полнейший восторг, ведь ее положение было схоже с положением Беатриче (не считая одной мрачной выразительной сцены). В субботу после полудня, до того как Хенни отправилась в Балтимор с куклой для бедняжки Кэтлин, Луи выучила следующие строки:

…Чем я – увы! – могла тебя обидеть?

Здесь на земле, где жизнь, и день, и солнце,

Я прожила такую малость лет,

Исполненных томительной печали;

И участи моей угодно было,

Чтоб мой отец бездушно отравил

Все юные мгновения утра жизни,

Всю радость расцветающих надежд…

(Шелли. «Ченчи». Действие V, сцена 2)[141]

Часа в три пополудни они увидели, как Луи возвращается с берега. Кроваво-желтое солнце золотило траву, листья и чистые волосы Луи.

– А Лулу все бродит сама по себе, думы думает, – сказал Сэм близнецам, лежавшим на траве возле него с западной стороны дома. – Вечно о чем-то размышляет, витает в облаках. Жаль, что ей не случилось пожить с родной матерью хотя бы несколько лет. Теперь она была бы гораздо лучше. Пожалуй, я допустил ошибку, позволив ей слишком много общаться с Бонифацией, когда несчастная Бонифация жила с нами, ибо она по глупости бредила театральной сценой. И теперь вот Лулу только и делает, что болтает сама с собой. Сизый Нос! – весело окликнул он старшую дочь. – Говоришь сама с собой или читаешь стихи?

Лулу остановилась и посмотрела на отца с братьями.

– Читаю стихи, если хотите знать, – с гордостью ответила она.

– Так иди сюда, Лулу, почитай нам. – Сэм вытянулся на траве. Не дожидаясь повторного приглашения, Луи подошла к ним и стала декламировать речь Ченчи:

Боже! Выслушай меня!

О, если та пленительная форма,

Что ты соделал дочерью моей, кровь…

…от крови и от сущности моей…

…эта дьявольская греза,

Возникшая таинственно во мне…

Тобою предназначена была,

Чтоб послужить для доброй цели…

Сэм смотрел на нее, сощурившись, но в руке у нее была книга, та самая, что дал ей он сам, и это его успокоило, а Луи продолжала:

…если лучистое ее очарование

Зажглось, чтоб озарить наш темный мир…[142]

– Если лучистое ее очарование зажглось, чтоб озарить наш темный мир, – тихо повторил Сэм и с ласковой улыбкой на выразительных красивых губах стал терпеливо ждать, когда Луи продолжит. Но она надменно произнесла:

– Опять насмехаешься надо мной! – И пошла прочь.

– Луи, не уходи, – попросил Сэм. – Никто над тобой не насмехается. Глупая Лулу! – в удивлении вскричал Сэм. – Лулу, послеполуденный чай будем пить в гостиной.

Когда она принесла в комнату поднос, на котором дребезжала посуда, и поставила его на западном конце длинного стола, Сэм и мальчики сидели перед горящей свечой, и Эрни, увлекавшийся физикой, объяснял им, что пламя в самой его середине холодное: если сунуть туда спичку, она не зажжется. Дети, смеясь от возбуждения, принялись совать пальцы в огонь, чтобы почувствовать его холод. Эрни с мгновение подержал палец в пламени свечи и, смешно айкнув, отдернул руку. Потом Сэм сунул в огонь свой длинный желтый указательный палец, но тоже быстро его отдернул и стал дуть на палец, всячески показывая, как ему больно. Лулу стояла и смотрела, как бледное ушко сияния плывет рядом со струящимся в окно солнечным лучом, в котором плясали пылинки.

– И Лулу пусть попробует, – потребовал Эрни. – Лулу, ты тоже попробуй. – Эрнест всегда стремился каждому доказать свою правоту. Дети тем временем продолжали дотрагиваться до огня и со смехом облизывать пальцы. Луи, едва заметно улыбаясь, сунула в пламя кончик правого мизинца. Дети вытаращили глаза, замерли в изумлении, а Сэм, на губах которого всегда играла презрительная насмешка, вопросительно посмотрел на старшую дочь и внезапно воскликнул:

– Лулу, не дури!

– Ой, ой, тебе же больно, – пропищал Томми.

– Лулу, не надо, – сказал Эрни.

В комнате отвратительно запахло горелым мясом. Луи выдернула из огня почерневший палец, на секунду показала его всем и с невозмутимым видом пошла из гостиной, чтобы обработать ожог – окунуть палец в растительное масло. Эви и Малыш Сэм ревели, остальные побледнели от страха.

– Лулу упряма, как осел, – несколько раз раздраженно повторил Сэм. – У Лулу нет ни капли здравого смысла. – Он даже встал, подошел к кухне и спросил сердито: – Лулу, разве тебе не больно?

– Не больно, – сквозь зубы процедила она.

– Не может быть.

– Если я не хочу чувствовать боль, больно мне не бывает, – ответила она.

Пожав плечами, Сэм побрел в гостиную, к остальным детям. Он пребывал в полнейшей растерянности: Луи была вне его разумения. Эрни он не выпустит из-под своего влияния, решил Сэм. А что до Эви, так в старшую школу она не пойдет. По его глубокому убеждению, именно среднее образование «лишило Лулу здравомыслия», как теперь ворчливым тоном говорил он младшим детям, и будь он проклят, если допустит, чтобы Леди-Малютка превратилась во вздорную неудачницу.

Но Эрни улизнул в кухню и спросил у старшей сестры:

– Луи, неужели не больно?

– Конечно, больно, – улыбнулась она, – но это ерунда.

С младшими она держалась спокойно: ее страстные волнения не затрагивали их незамутненные души. Тем вечером Сэм оставил Луи одну в прохладном уединении ее комнаты на