Остров Свободы - Борис Геннадьевич Цеханович

– он пригвазживал американский империализм к позорному столбу, рассказывая если бы не «ОНИ» – то мы бы жили, как в раю. Потом плавно перекинулся на другие мировые вопросы и на четвёртом часу его вдруг переклинило, а по рядам партийной и культурной интеллигенции пошла волна ропота и недоумения, потому что он вновь внезапно перекинулся на ненавистный американизм и каждую минуту присовокуплял к произнесённому фразу – «как ковбой с морковкой»….

Что он этим имел ввиду – никто понять не мог, поэтому и заволновались. Ведь завтра всё это надо разъяснить в центральном органе партии «Гранме». Все лихорадочно перешёптывались, пытаясь вникнуть в скрытый смысл, но он – смысл – никак не давался. А Фиделя несло и на протяжение последнего часа речи он этот словесный эквилибриум произнёс двадцать семь раз.

Фидель речь произнёс, прыгнул в машину и умчался по своим делам, народ тоже рассосался в глубине улиц, а элита – Политбюро, Центральный Комитет, Редакция газеты «Гранма» и главный редактор, редакторы других газет, телевидение и радио устроили лихорадочный мозговой штурм – Что имел ввиду Фидель Кастро, говоря про морковку и ковбоя?

Время шло, сформированы были уже макеты завтрашних газет с пустым местом для разгадки интересного момента в речи Фиделя, телевидение и радио уже вынуждены были дать первые свои впечатления о митинге и речи, но все понимали – главная мысль митинга как раз заключена именно в этих словах. А что он сказал? Что имел в виду? Ведь у него не спросишь? Он уехал. Да даже если и не уехал – Как…, подойти и спросить его? Спросить и показать свою некомпетентность в современных политических реалиях. Нет…, на такое политическое самоубийство никто не решался… Время шло, время неумолимо сокращалось, а разгадки всё не было и не было. Общими усилиями перерыты были все информационные хранилища, подняты с постелей даже самые последние филологи…. И вот как раз самый последний, самый зачмырённый, чмошный интеллигент, до которого сумели дотянуться, сказал: – Да вы что? Это ж такой мифологический ковбойский способ движения вперёд. Ковбой на длинной палке вешает перед носом голодной лошади большую морковку, на которой сам сидит, и лошадь в стремление съесть её двигается вперёд.

К чему он это тогда говорил я уже не помню, но это было как-то связано с Анголой.

На государственные праздники, когда по площади Революции весело двигаются колонны демонстрантов, после многочасового митинга или шагают шеренги парадных расчётов войск, Фидель всегда появлялся на трибуне с большим биноклем и часто его вскидывал к глазам, что-то там рассматривая в толпах ликующих кубинцев. Наверно, разглядывал красивых баб. А что? Мужчина в самом соку, не женатый, при такой огромной власти и авторитете… Да и сами кубинцы, смеясь, рассказывали о многочисленных его детях. Ну…, и молодец.

– Боря, – прервал мои размышления о вожде кубинцев товарищ, – говорят, когда Главный военный советник доложил о причинах происшедшего, Рауль поверить не мог, что из-за такой херни и так нелепо мог погибнуть его брат и глава страны.

Прошла неделя и тут среди офицеров и прапорщиков внезапно распространили билеты на гастролирующий балет из Аргентины. Мне тоже досталось два билета, но получилось для меня несколько неудобно. Выехали мы на балет сразу после моего дежурства по дивизиону. Дежурство было хлопотное и нервное, толком в положенное время поспать не пришлось и уже в нашем дивизионном автобусе я стал тихо дремать, положив голову на плечо жены. Час езды до красивого здания государственного театра балета Гаваны провёл в полудрёме, ежеминутно вскидываясь от резких поворотов, торможений и других моментов, возникающих при движении автобуса. Но по приезду взбодрился, а когда ещё перед самим балетом поел хорошую, полновесную порцию мороженного, я был готов смотреть знаменитый аргентинский балет и даже попытаться понять в чём его знаменитость.

Места нам достались удачные и мы удобно расположились в креслах, богато обитых красным бархатом. Да и зал, и всё его убранство впечатляло и удивляло богатством интерьера. Зал быстро наполнился, ещё через какое-то время угас свет и под мощную увертюру тяжёлые полотнища занавеса разъехались в разные стороны, явив нашим взорам красочно выполненные декорации, изображающие живописную деревенскую площадь, где и развернулись основные действия первого акта. Специалистом по балету никогда не был и если честно говорить, то и на балете был первый раз в жизни. Но всё-таки отметил, что и костюмы на балеринах и балерунах были тоже богатые и красивые. И красочные, потому что действие балета происходило в средние века. Извечная тема – принцы, золушки, злодей и вечная любовь. И борьба за любовь со злом.

Интенсивные прыжки, короткие пробежки по сцене и разные такие балетные движения, изображающие эту борьбу со злом наблюдал сначала с любопытством и интересом. Но я был обычным армейским офицером, далёким от театральных подмостков и отнюдь не страстным театралом, поэтому скоро заскучал, чуть ли не ежеминутно поглядывая на часы и мечтая об антракте. И тут же получил замечание от жены. Блин. Глянул на её увлечённое лицо и ещё больше заскучал. Скука постепенно переросла в здоровую дрёму, которая была прервана болезненным ударом локтя по рёбрам: – Не спи….

Свирепое лицо жены и сдавленные смешки сослуживцев и их жён, сидящих за нами. Чёрт побери….!!!

– Всё, всё…, не сплю…, – горячо заверил супругу и с фальшивым интересом уставился на сцену, где в это время скакал принц в плаще вокруг деревенской пастушки, охмуривая бедную и нищую, но чистую сельскую дурочку, которая наверняка в конце балета станет умной и принцессой.

Блин, везде одна и та же сказка для детей. Даже в Аргентине. Сюжет вполне предсказуемый, что я, забывшись, и сказал в слух. Чёрт, да ещё и в музыкальную паузу и мои слова в тишине зала прозвучали чуть ли не вызывающе.

– Дыньььььь…., как больноооо…., Валя, я не хотел…., – следующую минуту я сидел, боясь пошевелиться, и вдумчиво решал внезапно возникший жизненный вопрос – Сколько рёбер сломала мне жена? Одно или два?

Через минуту пришла облегчающая мысль – Нет, слава богу – обошлось, но болеть будет долго. Немного успокоившись, добросовестно пялился на сцену минут пять, но прошедшее дежурство стало сказываться и я опять стал проваливаться в дрёму. И опять бы опозорился, но вовремя наступил антракт. Правда, все тридцать минут был вынужден выслушивать разные наставительно-язвительные слова от жены. Поэтому вернулся в зал во вздёрнутом состоянии, даже не предполагающее в ближайшие три часа – даже самой мысли о сне. Но здоровый военный организм, прошедший когда-то хорошую армейскую срочную службу, где