Я и моя судьба - Лян Сяошэн

– Я не только муж, но еще и единственный сын. А что по этому поводу думаешь ты? – спросил он.

– Я все понимаю и готова к плодотворному сотрудничеству. Но какого сына мы сможем воспитать с нашими возможностями?

Услышав, что у меня те же мысли, что и у него, Сян меня обнял, поцеловал и, преисполнившись нежности, сказал:

– Спасибо тебе от моей мамы. Пусть все идет своим чередом. Но я уверен, что мы сможем подарить Китаю еще одного хорошего человека, а ты?

– Я тоже, – тихо произнесла я.

На следующий день я снова посмотрела на фото «Без названия» и действительно увидела среди пронизывающего ее одиночества и опасности некоторую гармонию.

Однако кто бы мог подумать, что в тот же день произойдет нечто такое, что эту гармонию уничтожит. Когда я уже собиралась домой, в холле снова появилась со шваброй сестрица У. Недавно прошел сильный ливень, и она подтирала у лифта лужу. Как раз в тот момент дверь лифта неожиданно открылась и оттуда вышел какой-то мужчина, который решил сопроводить важного гостя. Сестрица У в этот момент как раз орудовала шваброй, поэтому, когда выходивший резким жестом вытянул руку в сторону, то угодил аккурат по ее спине. Сестрица У по инерции отлетела вперед, врезалась в стеклянный стеллаж, и тот вместе со всем содержимым повалился на пол…

Однако ни важный посетитель, ни его сопровождающий даже не остановились, они быстро пронеслись мимо меня и скрылись за вращающейся входной дверью.

«У тебя совсем глаз нету? Взять и разбить такую дорогую вазу! Будешь расплачиваться своей жизнью?!» – принялся распекать ошарашенную сестрицу У начальник одного из отделов. Казалось, он все видел лучше меня; совершенно очевидно, что он хотел перекинуть всю ответственность на сестрицу У.

Тут же на нее набросились и остальные. Все как один делали ей холодные и резкие замечания: «Как ты теперь собираешься возмещать сумму в два-три миллиона? Даже если ты продашь свою квартиру в родном городе, вряд ли это хоть что-то покроет!»

В эту секунду мне вдруг показалось, что с висевшей позади меня фотографии соскочили все собаки и, ринувшись в толпу собравшихся, в мгновение ока вселились в их тела и обрели человеческий облик.

Сестрица У вдруг резко развернулась и опрометью бросилась вон.

Но, похоже, никто этого даже не заметил – кто-то вызывал полицию, кто-то распоряжался, чтобы место происшествия оцепила охрана; остальные повытаскивали телефоны и принялись все это фотографировать, были и такие, которые лишь качали головами или горько вздыхали…

У меня появилось дурное предчувствие, и я бросилась догонять сестрицу У.

Поблизости высилась эстакада. Заметив, что сестрица У уже на мосту, я опрометью бросилась к ней, то и дело окликая ее. Добежав до нее, я схватила ее в охапку, не решаясь отпустить.

– Если человек умирает, на нем же не остается долгов, все решится само собой? – спросила она.

– Тут не только твоя вина!

– А кто это докажет?

– Я!

Ошарашенно посмотрев на меня, она в отчаянии воскликнула:

– Но я не могу судиться, я только-только построила дом, если его продать, то где будет жить моя семья? Сяо Фан, просто дай мне с этим покончить раз и навсегда!

– Твоя жизнь намного дороже той вазы, я не могу смотреть, как ты погибаешь!

Она попыталась вырваться, и мне пришлось изо всех сил прижать ее к себе. После моих уговоров она наконец спустилась с эстакады, и мы пошли ко мне домой.

Дома как раз был Сян, он изготавливал рамки для своих работ. Выслушав в моем изложении историю о случившемся, Сян задумчиво посмотрел на плачущую сестрицу У, после чего сказал ей:

– Я с вашим боссом знаком, возможно, мне удастся замолвить за тебя словечко.

– И насколько хорошо ты его знаешь? – удивилась я.

– Достаточно хорошо.

– Но почему ты никогда про это не рассказывал?! – вдруг разозлилась я.

– Ты же и так работаешь у него, вряд ли я мог бы сообщить что-то особенное.

Взяв мобильник, он вышел в другую комнату. Спустя минут десять он вернулся и самым серьезным тоном сказал сестрице У:

– Даю гарантию, что все будет хорошо. Завтра как обычно иди на работу, никто к тебе приставать не будет.

Сян был исключительно любезен и настоял на том, чтобы сестрица У вместе с нами поужинала и заночевала. Чтобы организовать достойный ужин, он сам сходил в ресторан, заказал несколько блюд, а заодно прихватил бутылку красного вина. Чтобы успокоить сестрицу У, мы вдвоем уговорили ее выпить, и в итоге втроем прикончили бутылку.

На следующий день, когда мы с сестрицей У явились на работу, то увидели, что холл заставлен стульями, как выяснилось, босс собирался лично провести какое-то собрание. Всякий, кто замечал меня и сестрицу У, трусливо отводил глаза в сторону, все это выглядело на редкость странно.

Фамилия у босса была Гэн, звали его Шихэн, он оказался щупленьким лысым старикашкой. Как бы то ни было, в тот день я наконец-то увидела его. Внешностью он не блистал, его голос тоже не впечатлял.

Для начала он выступил с самокритикой, сказав, что не должен шастать через заднюю дверь и сторониться подчиненных, чуть ли не тайком проскальзывая в кабинет, все это привело к тому, что он отдалился от коллектива и даже толком не знал, что произошло в холле. Еще он сказал, что вряд ли сможет всегда входить через главную дверь, поскольку стоянка находится во дворе, в то же время он пообещал делать это почаще, чтобы приветствовать работников и таким образом стать к ним ближе. Ведь даже в армии между начальство общается с подчиненными, что уж говорить о компании?

Народ отреагировал аплодисментами и смехом.

Я не хлопала и не смеялась. Сидевшая рядом сестрица У вся тряслась от страха, поэтому я крепко стиснула ее ладонь.

Указав на стеклянные стеллажи, господин Гэн сказал, что их разместили здесь лишь потому, что так посоветовал сделать дизайнер. По мнению последнего, вазы должны были оказывать успокаивающий эффект на ожидающих лифт. Его идея показалась вполне разумной, но, исходя из случившегося, эффект оказался обратным. Господин Гэн признал, что не может перекладывать вину на других, поскольку согласился с таким решением сам…

– Давайте уже ближе к делу! – не удержавшись, громко перебила я и тут же испугалась своей грубости.

На мгновение установилась гробовая тишина, все, кто сидел впереди, обернулись в мою сторону и, словно иглами, пронзили меня взглядом, посчитав зачинщицей скандала.

Между тем Гэн Шихэн произнес:

– Хорошо. Перейду ближе к