Площадь атаки - Кори Доктороу

Машина Герте отъехала. Я осталась дрожать на улице.

Огляделась, пытаясь найти ориентиры, и глаз зацепился за знакомый церковный шпиль. Оттуда всего пара шагов до «Дунайского бара-ресто». Время близилось к половине третьего ночи, а значит, бар или только что закрылся, или вот-вот закроется.

Я поежилась, плотнее натянула капюшон. На лице еще оставался зеркальный грим, и от него кожа невыносимо чесалась, на губах ощущался его неприятный привкус. Я свернула за угол и замедлила шаг. В «Баре-ресто» еще горел свет, за толстыми стеклами бродили смутные силуэты. Хотела было рвануться туда, но что-то меня остановило, что – сама не знаю. Огляделась еще раз, осторожнее. Всю дорогу, пока шла сюда, на улицах витало ощущение угрозы, в тумане и на ночном небе мелькали отблески мигалок на полицейских машинах и дорожных блокпостах, тревожная светомузыка не прекращалась ни на миг.

А теперь наступила тьма. Ни единого лучика света, если не считать окон «Бара-ресто». Сумрак вперемежку с чернотой, лишь в припаркованных вдоль улицы машинах движутся еле различимые тени.

Я развернулась и бросилась бежать. За спиной хлопали двери машин, слышались крики, топот бегущих ног, потом взвыла сирена, ночную тьму разорвали огни, которых мне до этого так не хватало. Я петляла и петляла, сворачивая то за один угол, то за другой, ошалев от шума, ожидая, что вот-вот в спину ударит полицейская дубинка или даже пуля.

Нырнув в крошечный, чуть шире моих плеч, переулок старого города, я резко притормозила. Осторожно перевела дух, осмотрелась, убедившись, что переулок не заканчивается тупиком, потом достала телефон и, глядя в его блестящий черный экран, как в зеркальце, выглянула из-за угла. Ни единого проблеска. Глубоко вздохнула еще пару раз и неторопливо вышла из переулка, настороженно прислушиваясь.

Издалека, со стороны «Бара-ресто», доносились крики и сирены. Из ближних окрестностей – ничего. Я сформулировала гипотезу: те люди в машинах – тайная полиция и спецназовцы – следили вовсе не за мной, а за «Баром-ресто». Литвинчук или кто-то еще на ступеньку ниже его решил, что после такой ночи надо навести порядок. Я вывернула куртку на белую сторону, отстегнула капюшон и целеустремленно зашагала в сторону «Бара-ресто», старательно изображая случайную прохожую, которая идет куда-то по своим собственным делам.

Звуки становились все громче. Крики, звон разбитого стекла. Я остановилась на последнем углу, сунула телефон в нагрудный карман куртки, выставив камеру наружу, включила запись. Вышла на тротуар, обернулась, открывая хороший обзор камере и всматриваясь сама.

Хаос, люди барахтаются, отбиваются от полицейских, окна в «Баре-ресто» разбиты вдребезги и щетинятся осколками. Иду через дорогу к противоположному углу, стараясь двигаться ровным шагом, я случайная прохожая, просто человек, который идет по своим делам, спрятавшись за щитом невидимости и респектабельности. На таком расстоянии, при такой скорости, в таком освещении не могу никого узнать. Но статистически среди этих несчастных, которых волокут в зияющие пасти белых фургонов со стальными скамьями и наручниками, наверняка есть кто-то из моих знакомых.

Я уже почти добралась до другой стороны улицы, как вдруг прогремел взрыв. Не успев даже ничего сообразить, я рухнула наземь и закрыла голову руками, чувствуя сквозь джинсы и под щекой ледяной холод мостовой. Ночь окрасилась белым, потом оранжевым, потом я всем телом ощутила грохот – тяжелый, давящий, он никогда не смягчается, сколько раз его ни услышь. Он захлестнул меня, стиснул со всех сторон, будто могучий кулак, выдавил всю кровь из туловища в голову и ударил болью, как при самом тяжелом синусите. Кажется, я потеряла сознание, и, возможно, даже не один раз. Страшный миг длился гораздо дольше, чем ему полагалось.

Я приподнялась на колени, и меня вырвало. Хотелось как можно скорее извергнуть из себя весь этот ужас. Огляделась – не идет ли кто-нибудь за мной, не пора ли вскочить и бежать от нового взрыва. «Бар-ресто» вместе с квартирами на верхних этажах превратился в груду обломков, над которой высился, словно архитектурный чертеж в разрезе, узкий фрагмент в три с половиной этажа без передней стены: ванна, лестница, кухня. В темноте я не смогла разглядеть, был ли кто-нибудь там, наверху, или внизу, под грудами щебня.

Я встала. Голова шла кругом, меня опять вырвало. Я едва успела наклониться вперед и окатила лишь ботинки, а не всю себя сверху донизу. Сделала пару шагов к эпицентру взрыва, потом сквозь звон в ушах услышала сирены, поняла, что скачущие в тумане мигалки приближаются, и усилием воли заставила себя идти спокойно – иди, Маша, черт возьми, и не шатайся, как пьянчуга, двигай к отелю. Скорее всего, за мной лично пока что никто не гонится. Ильза не расскажет Литвинчуку, что меня уволили, так как пришлось бы объяснять причину. Все должно быть шито-крыто. Так всегда действует «КЗОФ». Осторожность превыше всего.

Странная штука – катастрофы. Стоило отойти от места взрыва на три квартала, и как будто ничего и не было. Во рту застрял железистый привкус, и я поняла, что из носа течет кровь. Вытерлась перчаткой. Шатаюсь? Да. Наверно, что-то с внутренним ухом. До свадьбы заживет.

Еще два квартала, и вдали показался «Софитель». У входа стояли охранники, и они меня не забыли.

– Мадам…

– Я здесь живу.

– Да, но…

– Я остановилась в этом отеле.

– Мадам.

– Отойдите с дороги.

Он упорно смотрел на меня.

– Пожалуйста. Мне плохо, я должна пойти в свой номер и привести себя в порядок.

Никто лучше борисов не умеет делать каменное лицо.

– Я выезжаю, – крикнула я погромче, стараясь привлечь внимание дежурной за стойкой. Она сразу же нахмурилась, минуя стадию каменного лица. Однако сказала что-то в микрофон на отвороте, охранник прислушался к наушнику и пропустил меня.

Не удостоив ее даже взглядом, я зашагала через вестибюль, однако всю дорогу чувствовала, как ее глаза сверлят мне спину.

Зеркало в лифте наверняка врет. Не может человек выглядеть так кошмарно. Я расстегнула вшитый в куртку чехол Фарадея, достала ключ от номера, прикоснулась к замку, снова застегнула чехол и открыла дверь.

В ванне я чуть не упала. Надо бы побрить ноги и подмышки, но лезвия не было. Ну и ладно. Живя в Центральной Америке и работая на «ЗИЗ», я привыкла принимать душ с невероятной быстротой, но тогда у меня волосы были покороче. Надо будет подстричься, когда найду где остановиться.

* * *

«Софитель» не единственный отель в Блтце, но по качеству один из лучших. Все остальные – это либо