Бежала по полю девчонка - Людмила Андреевна Кузьмина

В кабинет ректора вызывали по одному. Подошла моя очередь. Вошла. Лица членов комиссии – как в тумане. Боюсь, что-то не расслышать или понять неверно. Постеснялась сказать, что я глуховата с детства и что у меня есть соответствующая медицинская справка. Мне предложили сесть в конце длинного ряда столов, почти у входной двери, но я прошла вперёд, ближе к сидящим членам комиссии, и предпочла отвечать стоя.

Спросили, из какого я города, кем работают родители. Вопрос о родителях удивил меня: зачем это им? Узнав, что специальность моего отца – золотодобыча, задали вопрос, знаю ли я, как добывается золото. Ещё бы не знала. Рассказала и про рудное, и про россыпное золото, про способы его извлечения из руды и золотоносного песка. Комиссии особенно понравилось, что я сообщила про амальгамный способ извлечения мелких пылевидных крупинок золота из обогащённой золотоносной породы с помощью ртути.

Спросили, почему я решила стать химиком. Сказала, что на мой выбор будущей профессии оказал большое влияние учитель химии Семён Матвеевич Артемьев, который демонстрировал интересные опыты на уроках, но и нам на лабораторных занятиях давал задание проводить разные эксперименты. Это тоже понравилось комиссии.

Спросили, чем увлекаюсь, какими видами спорта занимаюсь или в каких кружках или в какой самодеятельности участвовала. Какую общественную работу в классе и школе вела. Ответила, что пела в школьном хоре. Была председателем учкома в старших классах и редактором классной стенной газеты.

И последний вопрос о событиях в стране и о постановлениях партии и правительства нашей страны. Много говорить не дали. Я сказала о внеочередном Пленуме ЦК КПСС 22–26 июня 1957 г. На этом пленуме Хрущёв и его сторонники обвинили Молотова, Кагановича, Маленкова в антипартийной деятельности против линии партии. В итоге Молотов, Каганович, Маленков и «примкнувший к ним Шепилов» были объявлены заговорщиками и «антипартийной группой».

Уф! Приняли. Побежала на почту, дала родителям телеграмму: «Привет от студентки». Вечером Юля посадила меня на поезд, но ехала я опять не одна, а с Ирой Салиной, тоже прошедшей собеседование. С Ирой я общалась, почти как с землячкой – она жила в городе Пласт и тоже возвращалась домой. Помню, в Свердловске мы и питались вместе в одной столовой. Я поделилась с ней желанием привезти домой какой-нибудь подарок, но мы с нею покупали еду на дорогу, и денег у меня – одна мелочь в кошельке. Я не знала, что купить. Она посоветовала:

– Купи баночку или две майонеза. Родители его наверняка не пробовали. Он недавно появился в продаже. Ну очень вкусная заправка к салату из огурцов вместо сметаны.

Я купила две баночки, дома в Миассе открыли одну, попробовали, и никому не понравился майонез. Дали кошке попробовать, и кошка отказалась его есть. Решили, майонез прокис и испортился. Выбросили обе банки. )

Мама и папка надумали отправить меня в Тургояк по комсомольской путёвке в лагерь – отдохнуть и набраться сил и энергии на новый этап жизни. В лагере я ничуть не скучала, пела дуэтом с одной девочкой на концертах, участвовала в разного рода массовых играх. Дневного сна, как в пионерском лагере, не было, и мы с моей новой подружкой после обеда гуляли по живописному берегу озера. А кроме того, в соседнем доме отдыха находился мой старший брат Георгий. Он приходил ко мне с одним отдыхающим взрослым дядькой, мы много фотографировались на скалах, а я, не стесняясь незнакомого дядьки, позировала в купальнике перед камерой. Из этого делаю вывод, что я была нисколько не зажатой, держалась свободно и даже кокетничала в мужском обществе.

Сентябрь 1957 г. Пишу в дневнике: «Проводили меня так, как будто я уезжаю ненадолго. Все казались весёлыми, и я тоже. Только бабушка заплакала, когда я выходила с чемоданом. Папка то ли растерялся, то ли ещё что, но не сказал ничего на прощание. Гена вытащил свой фотоаппарат (подарок Ника) и сфотографировал меня. Я улыбалась, но у меня щипало глаза, навёртывались слёзы (разумеется, никто ничего не заметил, так как я беззаботно смеялась). Мама сказала несколько напутственных слов:

– Береги себя. Люди могут встретиться всякие… Остерегайся плохих ребят.

Братья больше внимания обращали на Юлю – она тоже ехала в Свердловск. Я не обижена такими проводами, так как не люблю нежностей и того, чтобы на меня обращали много внимания. Но всё же свой отъезд я представляла иначе: все должны были собраться за столом. Кроме того, я почему-то ожидала Ника… Девочки – Майя и Алла – проводить меня не пришли…»

Да, вот так: на душе у меня кошки скребли – впервые в жизни надолго покидаю свой дом, но старалась казаться всем весёлой.

Часть IV. СТУДЕНЧЕСКАЯ ПОРА

Едем на «картошку»

Я уже знала, что всем первым курсом поедем убирать картошку в Ирбитский район. Такие осенние выезды студентов на колхозные поля практиковались уже многие годы. Из Миасса в рюкзаке я везла соответствующую рабочую одежду: телогрейку, кирзовые сапоги, брюки. «И, наверное, это неплохо – поехать всем курсом, познакомимся и лучше узнаем друг друга», – думала я.

В Свердловске мне предоставили общежитие на ул. 8 Марта, но прежде направили в санпропускник, чтобы прожарить наши вещи и обработать волосы от возможной вшивости. Вот ещё новости! Какие вши? Там, в санпропускнике познакомилась с некоторыми девочками. Девочки были непомерно веселы, хихикали. Я же стеснялась своей наготы, была смущена и серьёзна. И совсем забыла, что мама моя в мои трусы вшила потайной карманчик, куда вложила 15 рублей на житьё. Фу, мама! Всё боялась, что в дороге меня могут ограбить. И вышел полный конфуз с деньгами. Они вместе с трусами и одеждой отправились на прожарку. Да и не знала я, что вещи будут прожаривать. Но санитарка, видимо, эти деньги обнаружила до отправки вещей в камеру и вынула из кармана. И когда возвращала вещи, весело спросила во всеуслышание:

– Ну, девки! Сознавайтесь, кто из вас в трусы деньги спрятал?

Все стали смеяться, а мне было стыдно. А до этого была неприятная процедура: мои длинные волосы пересыпали дустом и обвязали голову косынкой, как будто у меня были вши. Впрочем, эту обработку волос провели нам всем. От дуста у меня разболелась голова. И мыло нам выдали едкое, хозяйственное. Кое-как отмылась от всего этого, и всё равно казалось на выходе, что я вся благоухаю дустом и хозяйственным мылом.