Дым над тайгой - Станислав Васильевич Вторушин

Таежный, в котором находилась нефтеразведочная экспедиция, сверху выглядел крошечным островком, окруженным бесконечной тайгой. Два ряда одинаковых деревянных домов, начавшись у Оби, лишь немного отодвинули тайгу от берега и остановились у высокой непреодолимой стены, словно осознав тщетность своих усилий.

Светлана, уткнувшись в иллюминатор, показывала Татьяне поселок:

— Вон видишь двухэтажный дом? — говорила она, тыкая в иллюминатор пальцем. — Как не видишь? Ты левей смотри, левей, он один во всем поселке. Это — контора экспедиции. А правей, через три дома, столовая, между прочим, лучшая в районе. Я о ней очерк написала. Не о ней, конечно, о ее заведующей Марии Алексеевне Бестужевой.

Вертолет, миновав поселок, пошел на посадку, и Светлана замолчала. Сели. Девушки, поблагодарив пилотов, вышли из машины.

— Знакомство с Таежным предлагаю начать со столовой, — сказала Светлана, когда они оказались на главной улице поселка. — Ты как?

— С удовольствием, — обрадовалась Татьяна. — Есть хочу, как волк. Я по-настоящему за эти два дня только вчера утром и поела.

Столовая оказалась чистенькой и хорошо натопленной. Девушки разделись, взяли подносы и пошли к раздаточной. Выбор блюд оказался небольшим, но готовили здесь на самом деле отменно. Светлана молча ждала, пока Татьяна неторопливо допьет свой кисель, потом сказала:

— Начнем, наверно, с начальника экспедиции.

— Какой он из себя? — спросила Таня. — Я никак не могу его вообразить. Представляю редактора газеты, директора завода, профессора университета. А вот как выглядит начальник экспедиции — не знаю.

— А у него от всех понемногу, — ответила Светлана. — И от директора, и от профессора. Сама увидишь.

С начальником экспедиции Светлана переговорила еще перед отлетом из Андреевского, и он ждал девушек в своем кабинете. Он был чуть выше среднего роста, сухощав, в красивом добротном костюме, при галстуке. Его аккуратно уложенные на пробор волосы отливали серебром. Особенно сильно серебрились виски. Светлана отметила про себя, что сегодня Николай Александрович Барсов не летит на буровую. Когда ему предстояло лететь к своим буровикам или вышкомонтажникам, он одевался в толстый шерстяной свитер и куртку. И тогда походил на коренного таежника.

Барсов поднялся из-за стола и вышел навстречу. Пожимая его мягкую ладонь, Татьяна почувствовала, что волнуется. Барсов походил на строгого университетского профессора, а не на измученного непосильными повседневными заботами производственника. Поздоровавшись с ней, он пожал руку Светлане и спросил:

— А что это Котляков про нас совсем забыл?

Леонид Владимирович Котляков заведовал в «Северной звезде» промышленным отделом. В экспедицию он наведывался редко, и Барсова это даже радовало. Когда Котляков появлялся в его кабинете, от него всегда разило таким сивушным перегаром, что Барсов, разговаривая с ним, отворачивался. Он не понимал, как можно опуститься до такого состояния. Николай Александрович не прощал пьянки на производстве своим трактористам. А ведь Котляков — заведующий отделом районной газеты. Вроде должен быть и образованным, и хотя бы чуточку интеллигентным. К тому же — бывший работник райкома партии. И если бы не последнее обстоятельство, Барсов никогда бы не пустил его на порог своего кабинета. Но у него и без того были натянутые отношения с райкомом. Поэтому Котлякова он принимал, но только после того, как его просил об этом Тутышкин.

— Леонид Владимирович в области, на курсах повышения квалификации, — ответила Светлана. — Вот уже скоро месяц.

— Стало быть, повышает квалификацию... — Барсов провел девушек к столу, предложил сесть. — Очень рад за него, — и тут же обратился к Татьяне: — А вы, значит, из Свердловска? Приехали на журналистскую практику? В Уральском университете ведь и геологический факультет хороший. Очень сильный факультет. Только он специалистов по нефти и газу не готовит. Но стране нужна не только нефть, но и железо, и золото, и многое другое.

Барсов обошел стол, сел на свое место. Татьяна смотрела на него, и по мере того, как проходила робость, он нравился ей все больше и больше. В нем была природная интеллигентность, которую не выставляют напоказ, она живет внутри человека. Именно поэтому Татьяна ответила откровенно, не сомневаясь, что Барсов ее не осудит:

— Неизвестно, куда меня распределят. Есть места, которые я более-менее знаю, а с Севером совсем не знакома.

— Значит, вам здесь должно быть все интересно, — сказал Барсов.

— Вы даже не представляете, как интересно, — искренне призналась Таня.

Светлану этот разговор не интересовал, ей надо было разбираться со своим письмом. Воспользовавшись паузой, она торопливо сказала:

— Пока вы разговариваете, я сбегаю, кое-что выясню. Николай Александрович, вы не знаете, Соломончик у себя?

— Разумеется. Он у нас прессу уважает. Я ему сказал, что вы горите нетерпением встретиться с ним.

Когда Светлана вышла, Барсов, качнув головой, посмотрел на Татьяну:

— Ну, с чего начнем?

— Николай Александрович, скажу вам откровенно: я о нефти не знаю ничего. И поэтому хочу попросить вас... Расскажите мне все, что вы можете рассказать такому дилетанту, как я, о сибирской нефти.

— Вы когда-нибудь видели нефть? — спросил Барсов и повернулся к стоящему у стены книжному шкафу, где на полочке виднелись небольшие колбы с темной жидкостью. — Вот та самая нефть, которую нашла наша экспедиция, — кивнув на шкаф, сказал Барсов. — Хотите понюхать?

— Зачем? — удивилась Таня.

— Как зачем? Чтобы иметь о ней лучшее представление.

Татьяна не знала, захотел ли Барсов ее разыграть или сказал серьезно, но она подошла к шкафу, вгляделась в колбочки. На боку каждой из них была наклейка с непонятной надписью. Барсов тоже встал, открыл шкаф, достал одну колбочку. Вытащил из нее пробку, протянул Тане. Она поднесла колбу к лицу.

Тане казалось, что у нефти должен быть такой же запах, как у бензина, но он был совсем другим. Нефть не пахла ни бензином, ни мазутом, ни битумом, она источала особый сладковатый аромат.

— Ну и что? — спросил Барсов.

— Ничего, — сказала Таня и поставила колбочку на место. — Я такого запаха еще не встречала. Он действительно особый.

— Теперь вы можете написать не только о том, какой цвет у нефти, но и как она пахнет, — сказал Барсов.

— А ведь это правда, — согласилась Таня. — С этого и можно начать очерк, — она обвела взглядом кабинет. — С этого шкафа, с этих колб...

Она поняла, что Барсов не зря затеял сцену с колбами, и была искренне благодарна ему за это. В ней