Фиеста (И восходит солнце) - Эрнест Миллер Хемингуэй

– Немного же ты рыбы наловил, – сказала его жена.

Он подмигнул нам.

– Вы же знаете, как считают дамы. Если фляжку прихватили или ящик пива, они уже думают, это дьявольская оргия.

– Мужчины есть мужчины, – сказала нам его жена и огладила свои упитанные колени. – Я голосовала против сухого закона, чтобы сделать ему приятное, и сама потому что люблю, когда пиво в доме, а теперь послушайте его. Удивляюсь, как только кто-то выходит за них!

– Слушайте, – сказал Билл, – вы в курсе, что эта шайка отцов-паломников захватила вагон-ресторан до полчетвертого вечера?

– Да вы что? Быть того не может!

– Попробуйте добиться места.

– Что ж, мать, похоже, нам стоит вернуться и съесть второй завтрак.

Она встала и оправила платье.

– Вы, ребята, посмо́трите за нашими вещами? Идем, Хьюберт.

Они втроем направились в вагон-ресторан. Вскоре после того, как они ушли, по вагону пошел проводник, объявляя первую очередь, и паломники со своими попами повалили по проходу. Наш знакомый с женой и сыном так и не вернулся. По проходу пошел официант с нашими сэндвичами и бутылкой шабли, и мы позвали его.

– Сегодня тебе скучать не придется, – сказал я.

Он кивнул.

– Уже начинают, с десяти тридцати.

– Когда же мы поедим?

– Ха! А я когда поем?

Он оставил с бутылкой два стакана, и мы заплатили ему за сэндвичи и дали на чай.

– Я заберу тарелки, – сказал он, – или принесете сами.

Мы ели сэндвичи, пили шабли и смотрели в окно на природу. Нивы только начали колоситься, и в полях краснели маки. Пастбища были зелеными, а деревья – красивыми, и иногда за деревьями мелькали большие реки и шато.

В Туре мы сошли и купили еще бутылку вина, а когда вернулись в купе, там уже сидели с довольным видом джентльмен из Монтаны, его жена и сын – Хьюберт.

– А в Биаррице есть где поплавать? – спросил Хьюберт.

– Этот парень просто с ума сходит по воде, – сказала его мать. – Нелегко путешествовать с таким юнцом.

– Там есть где поплавать, – сказал я. – Но опасно при сильном течении.

– Вам удалось поесть? – спросил Билл.

– А как же! – сказала жена. – Мы взяли и сели, когда они стали входить, и про нас, наверно, подумали, что мы с ними. Официант что-то сказал нам по-французски, и троих отправили обратно.

– Они решили, мы наглецы, ясное дело, – сказал муж. – Это доказывает власть католической церкви. Жаль, что вы, ребята, не католики. А то смогли бы поесть, ясное дело.

– Я католик, – сказал я. – Это самое обидное.

Наконец, в четверть пятого, мы пошли на ланч. Билл не мог не показать себя. Он привязался к священнику, возвращавшемуся с одной из групп паломников.

– Отче, когда нам, протестантам, удастся поесть?

– Я об этом ничего не знаю. У вас разве нет талонов?

– Так недолго и в Клан[55] вступить, – сказал Билл.

Священник оглянулся на него.

В вагоне-ресторане официанты пятый раз подряд подавали табльдот[56]. Официант, обслуживавший нас, весь пропотел. Его белая куртка была лиловой под мышками.

– Должно быть, пьет много вина.

– Или носит лиловую нижнюю рубашку.

– Давай спросим его.

– Нет. Он слишком устал.

В Бордо поезд стоял полчаса, и мы размяли ноги, побродив по платформе. Выбраться в город времени не было. Дальше мы ехали через Ланды и смотрели на закат. Между соснами пролегали широкие выжженные просеки, уходившие вдаль, точно авеню, за которыми виднелись поросшие лесом холмы. Обедали мы около семи тридцати и смотрели на природу в открытое окно буфета. Природа была сплошь песок и сосны, и заросли вереска. Мелькали полянки с домиками, а иногда – лесопилки. Стемнело, и чувствовалось, как природа за окном пышет жаром от песка в темноте, а часов в девять мы прибыли в Байонну. Муж с женой и Хьюбертом пожали нам руки. Они ехали дальше, до Ла-Негресс, чтобы пересесть до Биаррица.

– Ну, надеюсь, вам очень повезет, – сказал муж.

– Осторожней с этими корридами!

– Может, увидимся в Биаррице, – сказал Хьюберт.

Мы сошли с чемоданами и зачехленными удочками и, пройдя через темный вокзал, вышли к огням вереницы кэбов и отельных автобусов. Там, среди отельных агентов, стоял Роберт Кон. Он не сразу нас увидел. Затем направился к нам.

– Привет, Джейк. Хорошо добрался?

– Прекрасно, – сказал я. – Это Билл Гортон.

– Как жизнь?

– Идемте, – сказал Роберт. – У меня тут кэб.

Кон был немного близорук. Я только сейчас это заметил. Он щурился на Билла, пытаясь рассмотреть его. Кроме того, он стеснялся.

– Едемте ко мне в отель. Там порядок. Вполне симпатично.

Мы сели в кэб, возница положил чемоданы рядом со своим местом, забрался на козлы и щелкнул кнутом, и мы поехали в город по темному мосту.

– Ужасно рад познакомиться с вами, – сказал Роберт Биллу. – Я столько слышал о вас от Джейка и читал ваши книги. Джейк, ты привез мне леску?

Кэб остановился у отеля, мы все вылезли и вошли. Отель был симпатичным, люди за конторкой – очень приветливыми, и для каждого нашелся хороший маленький номер.

• ГЛАВА 10 •

Утро было ясным, и городские улицы поливали водой, а мы все завтракали в кафе. Байонна – симпатичный город. Словно очень чистый испанский город на большой реке. Даже ранним утром на мосту через реку уже очень жарко. Мы прошли по мосту и пошли по городу.

Я отнюдь не был уверен, что удочки Майка дойдут из Шотландии вовремя, так что мы стали искать рыболовную лавку и, наконец, нашли над галантерейной лавкой, купили удочку для Билла. Нам пришлось подождать продавца, который вышел куда-то. Наконец он пришел, и мы купили задешево довольно хорошую удочку и два сачка.

Мы снова вышли на улицу и осмотрели собор. Кон сделал умное замечание о том, что это отличный образец чего-то там; я забыл чего. Собор имел симпатичный вид, симпатичный и неяркий, как испанские церкви. Затем мы прошли мимо старого форта и вышли к местному отделению Синдика-д’инисьатив[57], откуда должен был отходить автобус. Но нам сказали, что автобус начинает ходить с первого июля. Мы выяснили в туристическом бюро, что нам надо будет оплатить автомобиль до Памплоны, и наняли его в большом гараже, за углом от Муниципального театра, за четыреста франков. Машина должна была забрать нас от отеля через сорок минут, и мы зашли в кафе на площади, в котором завтракали, и выпили пива. Было жарко, но город дышал ранним утром, свежим и прохладным, и сидеть в кафе было приятно. Подул бриз и принес воздух с