Фиеста (И восходит солнце) - Эрнест Миллер Хемингуэй

моря. По площади расхаживали голуби, а дома были желтыми, обожженными солнцем, и мне не хотелось уходить из кафе. Но нам нужно было зайти в отель, собрать чемоданы и уплатить по счету. Мы заплатили за пиво – подбросили монету, и, кажется, заплатил Кон – и пошли к отелю. Наш с Биллом счет составил всего по шестнадцать франков на брата плюс десять процентов сервисного сбора, и мы отослали чемоданы вниз и стали ждать Роберта Кона. Пока мы ждали, я увидел на паркете таракана, не меньше трех дюймов длиной. Я указал на него Биллу и раздавил. Мы решили, что он, вероятно, заполз из сада. Отель на самом деле был ужасно чистым.

Наконец спустился Кон, и мы все вышли к машине. Машина была большой, закрытой, а водитель – в белом пыльнике с голубым воротом и обшлагами, и мы сказали ему опустить верх. Он уложил чемоданы, и мы поехали по улице, прочь из города. Мы миновали несколько красивых садов и любовались удалявшимся от нас городом, а когда выехали на природу, зеленую и волнистую, дорога стала неуклонно идти в гору. Мы миновали множество басков с воловьими и козьими упряжками, тянувшимися вдоль дороги, и симпатичных ферм, сплошь беленых и под низкими крышами. В Стране Басков земля зеленая и плодородная, а фермы и деревни опрятные и чистые. В каждой деревне была площадка для пелоты[58], и на некоторых детвора играла под палящим солнцем. На церковных стенах висели таблички, возбранявшие кидать мяч о стены, а деревенские дома были крыты красной черепицей. Затем дорога повернула, продолжая идти в гору, и мы стали подниматься по краю холма, а под нами были долина и другие холмы, тянувшиеся до самого моря. Моря было не видно. Слишком далеко. Только гряды холмов, за которыми – ты это знал – было море.

Мы пересекли испанскую границу. Там были речка и мост, и испанские карабинеры, в треуголках из лаковой кожи, с обрезами за спиной, – это с той стороны, а с этой – толстые усатые французы в кепи. У нас открыли только один чемодан и взяли на проверку паспорта. И с той, и с другой стороны было по киоску и трактиру. Шоферу пришлось зайти в контору, заполнить какие-то бумаги насчет машины, и мы вылезли и подошли к речке – посмотреть, нет ли там форели. Билл попробовал заговорить на испанском с одним карабинером, но без особого успеха. Роберт Кон спросил, указывая пальцем, есть ли в речке форель, и карабинер сказал: да, но немного.

Я спросил его, случалось ли ему ловить рыбу, и он сказал: нет, он не увлекался.

Тут к мосту подошел размашистым шагом старик, его длинные волосы и борода выцвели на солнце, а одежда, похоже, была сшита из мешковины. Он опирался на длинный посох, а за спиной у него болтался вниз головой козленок со связанными ногами.

Карабинер махнул ему прочь своей саблей. Старик, не говоря ни слова, развернулся и пошел по белой дороге обратно, в Испанию.

– Что не так с этим стариком? – спросил я.

– У него нет паспорта.

Я угостил пограничника сигаретой. Он взял ее и сказал спасибо.

– И что он будет делать? – спросил я.

Пограничник сплюнул в пыль.

– А, просто вброд перейдет.

– У вас тут много контрабанды?

– А, – сказал он, – не без этого.

Вышел шофер, складывая бумаги и убирая во внутренний карман. Мы все забрались в машину и тронулись по пыльной белой дороге в Испанию. Поначалу местность оставалась почти такой же; затем мы стали подниматься в гору, пока не одолели перевал. Дорога кружила взад-вперед, и началась настоящая Испания. Показались длинные бурые хребты с редкими соснами и буковые леса вдалеке, на горных склонах. Дорога поднималась до крутого перевала, а затем нырнула вниз, и водитель дал гудок, замедлил ход и свернул в сторону, чтобы объехать двух ослов, спавших на дороге. Мы спустились с гор и проехали через дубовый лес, в котором паслись белые козы. Внизу были травянистые равнины и чистые речки, затем мы пересекли речку и проехали через унылую деревеньку, и снова стали забираться в гору. Мы забирались все выше и выше, пока не одолели еще один высокий перевал, за которым сделали поворот, и дорога побежала вниз, забирая вправо, и нам открылась новая горная гряда, протянувшаяся к югу; горы были сплошь бурые, словно спекшиеся, и причудливо изборожденные ущельями.

Немного погодя мы оставили горы позади, и по обеим сторонам дороги потянулись деревья и речка, и спелые нивы, а дорога, очень белая и прямая, все так же уходила вдаль, затем поднялась на пригорок, и по левой стороне показался холм со старинным замком, к которому лепились постройки, и нива взбегала к его подножию, колыхаясь от ветра. Я сидел впереди, рядом с шофером, и оглянулся назад. Роберт Кон спал, но Билл одобрительно кивнул. Затем мы пересекли широкую равнину, и справа из-за деревьев показалась большая река, сияя на солнце, а вдалеке над долиной виднелись плато Памплоны и городские стены, и величавый бурый собор, и шпили прочих церквей на горизонте. Позади плато были горы, и кругом, куда ни глянь, были горы, только впереди через равнину тянулась белая дорога в сторону Памплоны.

Мы въехали в город с другой стороны плато; дорога шла в гору, крутая и пыльная, окаймленная по обеим сторонам тенистыми деревьями, а затем выровнялась в новой части города, которая строилась за старыми стенами. Мы миновали арену для корриды, высокую и белую, казавшуюся бетонной на солнце, а затем въехали из переулка на большую площадь и остановились перед отелем «Монтойя».

Водитель помог нам выгрузить чемоданы. Машину окружила орава детворы, на площади была жара и зеленые деревья, флаги висели на своих шестах, и мы были рады уйти от солнца под тень аркады, опоясывавшей всю площадь. Монтойя нам обрадовался, пожал руки и дал хорошие номера с видом на площадь, и мы помылись, привели себя в порядок и спустились в столовую на ланч. Водитель тоже остался на ланч, а после мы заплатили ему, и он поехал обратно, в Байонну.

В «Монтойе» две столовые. Одна наверху, на третьем этаже, с видом на площадь. Другая внизу, в полуподвале, и там дверь, выходящая на заднюю улицу, по которой бегут быки, когда их гонят рано утром по улицам к арене. В полуподвальной столовой всегда прохладно, и мы отлично провели время за ланчем. Первый прием пищи в Испании всегда поражает после ор-дёвров: блюдо с яйцами, два блюда