Банда из Лейпцига. История одного сопротивления - Иоганнес Хервиг

века, однако, движение на Кёнигсплац стало слишком оживленным, количество же аттракционов на Малой ярмарке увеличилось, вот почему ее перенесли на большой луг возле Франкфуртер-штрассе, у самого Эльстербеккена[36].

В этом году, в апреле, Малой ярмарке опять пришлось переезжать. Место понадобилось для строительства. НСДАП затеяла обустроить здесь самый большой плац-парад города, как будто у нас мало этого добра. С другой стороны, новая площадка находилась теперь у Готтавег, на той стороне водоема, что было даже и неплохо. Весенняя ярмарка была самой большой из тех, что я видел до сих пор. Я провел там немало часов, разглядывая американские горки, колесо обозрения, лотки с угощениями, тиры и знаменитые карусели Хуго Хаазе[37],которые, как всегда, поражали своей затейливостью и всякий раз удивляли чем-нибудь головокружительно новым.

Мысль об осенней ярмарке наполняла меня радостью, потому что я собирался пойти на нее не с родителями или с кем-нибудь из одноклассников примерного поведения, и один я тоже туда не собирался. Нет, на осеннюю Малую ярмарку я отправлюсь вместе с моими новыми друзьями. А там еще встретимся с ребятами из Линденау! Я с нетерпением ждал назначенного дня.

Мы поехали на велосипедах. Пешком идти далековато, а на трамвай у нас не было денег. Жозефина не пришла. Но и без нее нас набралось человек десять, как выяснилось, когда наша колонна тронулась в путь. Наш караван растянулся длинной металлической змеей, которая по ощущению была в три раза больше, чем в действительности. Встречаться такими большими группами в общественных местах было как-то не принято, особенно в нашем возрасте, не говоря уже о том, чтобы передвигаться на колесах всем вместе по городу. Прохожие неодобрительно посматривали на нас и переговаривались между собой, но меня их насупленные физиономии только веселили. Мы же и хотели выделиться из общей массы, показать себя всем, и то, что на нас обращали внимание, было вполне ожидаемым следствием.

Перед входом на ярмарку выделиться из общей массы было уже затруднительно. Толпы народа теснились тут как сельди в бочке – так много скопилось желающих попасть на открытие. Я видел перед собой одни только шляпы и лица, несколько сотен. Мы с трудом продвигались вперед, но в конце концов нам пришлось все-таки слезть с велосипедов. При этом педаль моего велосипеда решила выкинуть номер и зацепилась за заднее колесо велосипеда Пита. Он что-то прошипел, сверкнув дырками от зубов, крутанул колесо и высвободил мою педаль. Спицы запели.

– А где мы договорились встретиться? – спросил Вилли с усмешкой.

Рихард окинул взглядом людское море перед нами, как художник, который смотрит на неудавшуюся картину.

– Сначала пристроим велосипеды, – сказал он и показал на пристенок поблизости.

При входе нам пришлось чуть ли не за руки держаться, чтобы не потеряться. Вокруг одни сплошные плечи, головы и локти. Не раз и не два мне казалось, что мы сейчас растеряемся в этом гигантском муравейнике. К счастью, нас было так много, что кто-нибудь обязательно оказывался в поле зрения.

Через несколько десятков метров толпа рассосалась. Какие-то пижоны махали шляпами из-под небес, взлетая на качелях-лодках, раскрашенных под миниатюрные цеппелины. Внизу визжала малышня на детской железной дороге.

– Чуть не задохнулась! – простонала Хильма. – Ужас какой!

– Сколько народу, невероятно! – сказал Генрих.

– Главное, сколько взрослых! – добавил я. – Кошмар!

Стоявший рядом с нами Эдгар потянул Пита за рукав.

– Слушай, ты ведь умеешь стрелять? – спросил он. Пит мотнул подбородком. – Тогда идем!

Они сделали несколько шагов, и Эдгар показал на стенд с красными бумажными цветами, которые только и ждали того, чтобы кто-нибудь пустил в них пулю. Мы последовали за любителями стрельбы.

– Десять выстрелов – пять пфеннигов! – зычным голосом объявил владелец тира, пухлый мужичок, лучшие годы которого уже были позади. Возле его стенда никого особо не было, и стайка молодых людей сулила некоторый прибыток. – Двадцать выстрелов – за восемь! Только для вас! – Он бодро взмахнул руками, как какой-нибудь директор цирка, выбегающий на манеж, чтобы сорвать аплодисменты публики, хотя в данном случае публика была довольно скромной.

– Добрый вечер, – вежливо поприветствовал его Эдгар. – А что это у вас там такое?

Мужичок достал коробку, в которой что-то брякало.

– Настоящие перстни брауншвейгских гусар![38] Отличный выбор, мой мальчик! Оригинальные изделия! Прямо из казармы! Лучшие войска! – Он потряс коробку. В ней было наверняка не меньше ста колец. – Три цветка за штуку! Только для вас!

Эдгар хлопнул в ладоши и посмотрел на нас.

– Как насчет колец для всех? – спросил он. – Нам ведь вот этого и не хватало! Своего знака! – Он повернулся к владельцу тира. – Будьте любезны, покажите одно.

Владелец тира недоверчиво оглядел нашу компанию. Перспектива заработать на нас оказалась сильнее, чем страх, что мы удерем с его имуществом. Он протянул Эдгару украшение, и тот пустил его по рукам. Сверху на перстне были отчеканены череп и кости, по краям, слева и справа, шла какая-то вязь, как из «Тысячи и одной ночи». Дужка кольца была разомкнутой по центру, чтобы всякий мог подогнать его под свой размер. Выглядело все вместе мрачно и вызывающе.

– Зашибись! – сказал я и, покопавшись в карманах, выудил десять пфеннигов. – Может, у кого что еще найдется?

Все вместе мы кое-как наскребли двадцать шесть пфеннигов. Я прибавил еще три, теперь должно было хватить на семьдесят выстрелов. Чтобы добыть на всех колец, по крайней мере половина выстрелов должна попасть в цель.

– Ну чё, начнем? – сказал Пит.

Эдгар выложил наше богатство на прилавок и пересчитал. Владелец тира покачал головой, как добрый дедушка.

Пит нажал на курок. Попал. Опять нажал. Попал. Под верхней губой у него обозначились бугорки – он нашаривал языком дырки от выпавших зубов. Он прищуривал то правый глаз, то левый. Время от времени он окидывал взглядом красное море цветов, выбирая цель. Не все цветы, в которые он попадал, падали вниз. Но это было и неважно, удачных выстрелов было достаточно. Понимая это, Пит не цеплялся. Владелец тира выкладывал на прилавок одно кольцо за другим, и лицо его с каждым попаданием становилось все более серым. Мне даже было его немного жаль. Пит заработал уже двенадцать колец, осталось еще двадцать нерасстрелянных пулек.

– Кто-нибудь еще хочет? – спросил Пит и повел плечом.

Мы все по очереди приложились, но улов был довольно жидким. Хильма всех обскакала – три выстрела, два сбитых цветка. Я вообще ни разу не попал и быстренько отдал ружье. Мы чуть-чуть не дотянули до пятнадцати колец, но и четырнадцати было более чем достаточно.

Эдгар забрал наш выигрыш, и каждый взял себе по