Бежала по полю девчонка - Людмила Андреевна Кузьмина

жених? Ему и предложили отпраздновать день его рождения на домашней вечеринке. Но он разочаровал землячек-приятельниц, пригласив на вечеринку меня. Я тоже была-де землячкой. Девчата почувствовали сразу, что значила для Ника я.

Хата землячек, простой домик деревенского типа, находилась где-то на окраине Свердловска, до моего общежития было добираться очень далеко да ещё ночью. А мне завтра предстояло сдавать зачёт по политэкономии, к которому я почти не готовилась.

С трудом оторвавшись от компании, я отправилась домой, Никола проводил меня до дверей общежития. Глубокой ночью засела в красном уголке за конспекты. Соображала туго. Безумно хотелось спать. Плюнула на конспекты. Будь что будет!

На другой день поехала на химфак и узнала, что Мошаев, наш доцент политэкономии, поставил мне зачёт «автоматом», то есть без сдачи. Я-де часто брала слово на семинарах, чего я не припоминала – выступала не больше, чем другие. Вот повезло-то! Перед сокурсниками, правда, было неловко. Несправедливо, «дуриком», получила зачёт. Но сокурсники утешили меня: «Не переживай! Что ты не знаешь нашего Мошайку. Он же выставляет несколько «автоматов» методом тыка в списке, чтобы меньше ему тут с нами сидеть. Лучше радуйся: повезло тебе!»

Я давно уже избавилась от комплекса круглой пятёрочницы. Да и к чему было перенапрягаться при той загрузке наших голов всеми химиями, физиками, математиками. А ещё были общественные науки: история КПСС, философия, педагогика, научный атеизм, этика и эстетика. Иностранный язык, конечно. И все это надо было регулярно сдавать, сдавать, сдавать. Семинары, коллоквиумы, лабораторные работы, зачёты по языку и факультативам. С ума сойти можно было, если относиться ко всему серьёзно и не оттягиваться на репетициях и концертах хора, на вечеринках и танцульках, в театрах, в кино. Я пыталась и спортом заняться – не вышло, так как я оказалась «не перспективной» спортсменкой и в гимнастическую секцию меня не взяли. Несколько раз ходила с девчонками на каток – только пальцы на ногах приморозила, кататься более или менее прилично я не умела.

Важно, что я не заваливала экзамены. Провалов и двоек не было. Тройки были, но всё же я была в числе хороших студентов. К третьему курсу я вошла во вкус науки, будущая специальность химика стала меня привлекать и увлекать.

1 апреля 1960 г. Наш курс все ругают: плохо учимся. Давно пора пропесочить нас.

… После всего этого хочется сесть снова за первый курс. Физику не знаем, математику не знаем. Получилось, что два прошлых года учились, вернее, проводили зря. Что делать? Надо заниматься. Я уже отвыкла от регулярных занятий. Ужасно мало знаний в голове. Кажется, в 10-м классе я знала больше, чем сейчас.

Главная задача сейчас – ликвидировать хвосты. До 1-го мая войти во все графики, главное – не допускать пересдачу коллоквиумов.

2 апреля 1960 г. На коллоидной было жалко себя и стыдно. Физхимию совсем не знаю. Настроение упало. На органике приободрилась. У Есафова – прямо талант читать лекции. Здесь уж не заснёшь.

«Органическую химию» нам преподавал Вячеслав Ионович Есафов, личность яркая и незаурядная. Его лекции – как маленький спектакль. Он никогда не впускал на свою лекцию опоздавших. Наверное, потому и брал вторую пару часов для своей лекции, потому что на первую пару мы частенько приезжали с опозданием на час или не выспавшиеся, как он говорил «с пустыми овечьими глазами».

Характерец у Есафова был ой-ёй-ёй. На первых курсах мы его побаивались, старались не попадать под горячую руку, а если опаздывали на лекцию, то предпочитали прогулять её.

Всего этого не знала Алла Светлолобова. Она училась на химфаке Бакинского университета, но её родители приехали из Баку жить на Урал, Алла перевелась к нам на химфак и вот явилась во время лекции Есафова.

Она открыла дверь актового зала и вошла.

– Этто что ещё за птичка? – вскинулся Есафов, прервав свою лекцию.

Алёна не смутилась и не испугалась, смело ответила:

– Я не птичка. Я Ваша новая студентка.

Мы с интересом следили, что будет дальше. Думали, что Есафов выставит её за дверь. Но он спросил:

– И откуда залетела к нам такая птичка? Как фамилия?

– Моя фамилия Светлолобова. Я перевелась из Баку, где я училась на химфаке в университете.

Алёна была с тёмными волосами и смуглая от загара. Есафов продолжал иронизировать:

– Какая же ты Светлолобова? Я тебя буду называть Чернолобовой. Ну, иди, садись, да больше не опаздывай. Если опоздаешь ещё раз – не пущу.

Да уж – характерец. Да и сама органическая химия с её длинными формулами, которые надо было называть по женевской номенклатуре, а мы и по-русски путались в названиях и ударениях в слове. Есафов вызывал к доске:

– Мамкина! Не чирикай с Папкиной. К доске. Пиши и называй, что написала.

Вера Мамкина – наша сокурсница, а Папкину Есафов сам придумал.

А я у себя в общежитии тренировала память. Мы с девчонками нарочно несли химическую абракадабру, хохотали:

– Три бутил этил пропил, ангидрид твою перекись марганца!

Но совсем было не до смеха в аудитории, стоя перед Есафовым. Помню, Ирочка Жиляева мелко крестилась, отвернувшись к доске.

Вот некоторые работы самого Есафова. В 1936 году В. И. Есафов предложил использовать реакцию ацетонирования для выяснения конфигурации диастереомерных диоксистеариновых кислот, а позднее и ди-, три- и тетраоксикарбоновых кислот.

Ну-ка, не сведующие в химии, прочтите эту фразу, не спотыкаясь в словах!

Цитирую дальше: «В Уральском университете, кроме исследований в области стереохимии (совместно с доцентом М. А. Панюковой), Вячеслав Ионович стал изучать реакции галогенирования олефиновых, диеновых 1,3 углеводородов, непредельных кетонов. В 1943 году в статье, опубликованной в «Журнале прак-тической химии», были приведены факты, показывающие, что иодометрические методы не только ценны для определения степени непредельности, но пригодны и для выяснения качественного состава углеводородных смесей».

Все эти слова в начале курса звучали для нашего неподготовленного уха не меньшей абракадаброй. А два толстых тома «Органической химии» под редакцией Чичибабина казались и вовсе неподъёмными. Но Вячеслав Ионович умел расцветить свои лекции такой вот фразой:

– Этот кетон, как хороший жеребчик, от радости бытия ржёт!

И материал, прочитанный во время лекции, легко запоминался.

И во время лекции можно бы не показывать опыты – нам хватало экспериментов в лаборатории на практических занятиях. Но он показывал – и это тоже был спектакль.

Например, что такое метан (болотный газ) мы и сами знали. Он горит, он взрывается.

Вячеслав Ионович демонстрирует это на длинном столе в актовом зале. На одном конце стола стоит толстостенная стеклянная чаша с водой. В. И. берёт пустую