Однажды в лесу - Бибхутибхушон Бондопаддхай

Увидев меня, усмехнулась: «Ты что же, охотник, собрался этим ловить лесных птиц?»

Устыдившись, я отбросил палки в кусты,

Птичка улетела, а вот я попал в твои силки.

Что ты наделала, сердце в сети,

Довольна ли, подруга, теперь ты?

Язык их песен был мне плохо знаком: что-то я понимал, что-то нет. И, наверное, от этого они казались мне еще более необычными. Вторящие мелодии гор и зарослей дерева чароли, они пришлись здесь всем по душе.

За свои труды они просили всего лишь четыре анны. Все служащие в конторе в один голос твердили мне, мол, господин, во многих местах они и этого не получают, если дадите больше, пробудите в них жадность, к тому же, это навредит остальным: заплатите сверх того, что они просят, и небогатые домохозяева уже не смогут их к себе пригласить — цена не устроит.

У меня в голове не укладывалось: по меньшей мере семнадцать или восемнадцать мужчин, не зная устали, два часа подряд танцевали, ради того чтобы получить четыре анны? Да ведь им даже по пайсе не достанется! Они проделали такой большой путь через этот безлюдный густой лес, чтобы показать нам свой танец, и таков будет их заработок за весь день? Поблизости не было ни одной деревни, так что сегодня вечером они уже не смогут нигде выступить.

Я распорядился, чтобы в конторе на эту ночь им выделили ночлег и покормили. Когда на утро следующего дня я позвал к себе руководителя их труппы и вручил ему две рупии, он в изумлении посмотрел на меня — мало того, что накормили после выступления, так еще и две рупии дали!

В их группе был мальчик Дхатурия лет двенадцати-тринадцати, напоминающий Кришну из джатры[44],— копна вьющихся волос, красивые черты лица, большие глаза, отливающая синевой смуглая кожа. Когда он вчера вышел вперед и начал петь сладким голосом, отбивая ритм ножными браслетами и мягко покачивая руками, в уголках его губ появилась счастливая улыбка:

«О царь, прими приветствия от незнакомца!»

Дхатурия путешествовал с труппой только ради возможности хоть немного поесть, денег ему наверняка не давали. Да и что это была за еда! Горсть зерен жареного проса и соль. Если повезет, еще немного овощного рагу, но уж точно не из картофеля и тыквы, может, еще жареные плоды горького яблока или вареная батхуа, или жареная тыква-дхундхул. И даже после такой еды на его лице расцветала радостная улыбка. Он был хорошо сложен и на редкость красив.

Я предложил руководителю труппы остаться вместе с Дхатурией у нас. Дадим им работу, будут жить в сытости. Этот пожилой, с длинной бородой мужчина тоже отличался причудливыми повадками — несмотря на свои шестьдесят два года, он вел себя совсем как мальчишка.

— Нет, господин, мальчик тут не протянет. Он всё время рядом с людьми из своей деревни, и так для него лучше. Останется один — совсем затоскует. Но я непременно еще приведу его к вам.

Глава 6

1

В разных частях леса велись разведывательные работы. Вот уже некоторое время подразделение одного из наших служащих, Рамчо́ндро Сингха, находилось на задании в лесу Бома́ибуру, что примерно в шести милях от нашей конторы. Однажды утром мне доложили, что вот уже пару дней как у него помутился рассудок.

Я сразу же отправился туда, взяв с собой нескольких людей. Лес Бомаибуру был довольно редким, холмы сменялись низинами, местами покрытыми густыми зарослями кустарников. Иногда на пути нам встречались высокие деревья, с ветвей которых свисали тонкие, как веревки, лианы, — словно возвышающиеся над землей мачты, поддерживаемые оттяжками. В лесу Бомаибуру людских поселений не было.

Вдали от зарослей кустарников, посреди открытой поляны, стояли две маленькие хижины из тростника. Одна была немного побольше — в ней жил сам Рамчондро, а в той, что поменьше, жил его помощник Ашро́фи. Рамчондро лежал с закрытыми глазами на невысоком бамбуковом помосте; услышав, что кто-то вошел, он быстро поднялся и сел. «Ты как, Рамчондро? Что случилось?» — спросил я. Он сложил руки в приветствии и ничего не сказал.

За него ответил Ашрофи:

— Господин, это поистине чудесная история. Когда услышите, не поверите. Я бы и сам сходил в контору и всё вам доложил, но как же оставить тут Рамчондро-бабу одного? Дело вот в чем: уже несколько дней Рамчондро-бабу говорит, что ночами к нему приходит какая-то собака и не дает спать. Я сплю в той маленькой хижине, а господин — здесь. Всё это продолжалось пару дней. Каждый день он мне твердил:

— Сил уже нет, ночами ко мне откуда-то приходит белая собака. Я стелю себе на помосте, она ложится под ним и скулит. И всё жмется ко мне.

Особого внимания на эти рассказы я не обращал. А четыре дня назад Рамчондро-бабу зовет меня глубокой ночью:

— Ашрофи, иди скорее сюда. Собака пришла. Я поймал ее за хвост. Неси лампу.

Я прибежал к нему с фонарем и вижу — господин, вы мне, наверное, сейчас не поверите, но я не посмею врать, — вижу, как из хижины господина выходит девушка и идет в сторону леса. Сначала я даже немного опешил, а после захожу в хижину и смотрю, Рамчондро-бабу водит руками по кровати в поисках спичечного коробка.

— Ну что, видел собаку? — спрашивает он меня.

— Собаку? Какая-то девушка вышла из вашей хижины.

— Дурень! Ты что себе позволяешь? Какая девушка пойдет в этот лес ночью? Я поймал ту собаку за хвост и даже чувствовал, как ее длинные уши касались моего тела. Она пробралась под помост и скулила там. Ты, как я погляжу, выпивать начал? Ну, смотри у меня, донесу на тебя начальству.

Следующей ночью я не спал допоздна. Едва только начал кемарить, как слышу, Рамчондро-бабу зовет меня. Я уже был в дверях своей хижины, когда увидел, как девушка огибает хижину господина и заходит в лес. Я тут же бросился за ней. Где ей там прятаться столько времени, да и не может же она уйти далеко! Мы проводим землемерные работы в этом лесу и знаем его как свои пять пальцев. Сколько я ни искал, нигде и следа ее не нашел, под конец даже засомневался: посветил на землю лампой — и на ней, кроме следов моей обуви, больше ничьих следов не было видно.

Рамчондро-бабу я тогда об этом ничего не сказал. Мы живем вдвоем в этом страшном лесу, господин. От страха у