Другая. Видеть мир не глазами, а сердцем - Элой Морено

– Потому что я не умру.

Мы подошли к следующей фазе в жизни каждого неизлечимого больного – к отрицанию. Несмотря на всю свою эксцентричность, эта девочка вела себя как любой другой пациент, оказавшийся в подобной ситуации.

– Луна, отрицание – это механизм защиты. В итоге всегда лучше принять реальность такой, какая она есть. Я здесь именно для этого, чтобы помочь тебе в этом.

– Но я действительно не умру. Единственное, чего я боюсь, так это боли. Я переживаю только из-за этого, – сказала она, надевая шляпу.

В палате воцарилась тишина: она погрузилась в свой мир, а я осталась в своем, в реальном.

Спустя несколько минут она вынырнула обратно и снова заговорила:

– Не могли бы вы достать для меня набор разноцветных фломастеров?

– Что? – удивленно спросила я.

– Ну, такой набор, в котором есть двадцать, тридцать, с-с-сорок фломастеров разных ц-ц-цветов. Чем больше, тем лучше.

– Я не понимаю. – Иногда ее слова заставали меня врасплох.

– И лучше, если п-п-прямо сегодня. Вот, – она показала мне свой мобильный телефон, – в трех кварталах отсюда есть магазин, где продаются принадлежности для рисования.

– Зачем? – спросила я.

– Чтобы исполнить одно ж-желание. – Я поняла, что больше она мне ничего не скажет. – Так что, сможете?

– Хорошо, – согласилась я, – позже схожу.

– Отлично, спасибо. – Она подошла, чтобы обнять меня. – Необязательно приносить их наверх, м-м-можете оставить их внизу, на стойке регистрации, Айла потом заберет.

В этот момент в дверях появилась пожилая женщина из соседней палаты, поздоровалась с Луной и вышла.

– Луна, – сказала я, – когда я пришла сегодня, эта женщина сказала мне, что вчера вечером к ней не пришел муж.

– Это правда, он не пришел.

– Он приходит по вечерам? Когда уже поздно?

– Ну, это сложная история. Он просто не может приходить по утрам.

– Работает? – допытывалась я.

– Нет, уже нет. Это т-т-трудно объяснить, просто он может приходить только поздно вечером, тайком. Нужно помогать ему входить в палату жены.

– Опять я ничего не понимаю, – растерянно сказала я.

– Когда-нибудь поймете, – сказала она, улыбаясь.

– Еще женщина сказала, что ребенок-вампир тоже не приходил, – продолжила я.

Луна засмеялась:

– Точно! Он тоже сюда не заглядывал.

– Ты говоришь серьезно? Ребенок-вампир?

– Да, с-с-совершенно серьезно, – сказала она. – Его можно увидеть только по ночам, и то не всегда.

Я не знала, что на это ответить.

– Если вы не против, давайте закончим на сегодня, – продолжила она, – думаю, что на в-в-входе уже собралась очередь. Если не начать сейчас, то будет уже поздно. Вы сможете помочь мне с фломастерами, пока магазин не закрылся?

– Да, конечно, – ответила я, вставая.

Выйдя в коридор, я, к своему удивлению, обнаружила очередь по меньшей мере из шести человек, детей и взрослых, ожидающих, чтобы войти в палату.

Я посмотрела на Луну, она улыбнулась мне.

Я пошла по коридору и, уже подходя к лифту, натолкнулась на какого-то мужчину.

– Она рассказала вам, что со мной сегодня произойдет?

– Что? – спросила я, не понимая, о чем идет речь.

– Вы ведь были у Луны, не так ли? Она вам что-нибудь говорила про меня? Как пройдет мой день? Какое лекарство мне сегодня дадут?

– Нет, она ничего мне не говорила.

– Ну ладно, я просто подумал, вы говорили обо мне. Пойду сейчас сам спрошу. Просто там всегда такая очередь. Но поскольку у меня срочное дело, мне разрешат войти.

С трудом опираясь на палку, мужчина пошел к палате Луны. Увидев его, все расступились.

Мне не следовало этого делать, но искушение узнать, что же все-таки происходит, было настолько велико, что я решила последовать за ним, подождать возле палаты Луны и посмотреть, что будет дальше.

Польша

Женщина направляется в то же кафе, надеясь на этот раз встретиться с девочкой или хотя бы увидеть ее из окна.

Проходя мимо дома, она еле сдерживается, чтобы не перейти улицу и не позвонить в звонок. И что она скажет?

Она заходит в кафе, заказывает кофе и, подыскивая место, замечает, что за тем же столиком, что и вчера, сидит тот же мужчина.

Он приветствует ее.

Она кивает ему в ответ.

Возможно, он бывает тут каждый день, думает она.

Именно в этот момент она вспоминает теорию Луны.

Что, если это не случайность? Что, если каждый человек находится именно в том месте, где и должен быть?

Она также думает о монетах, и ей это не нравится. Проходят минуты.

Время от времени она украдкой смотрит на мужчину.

Мужчина пытается придумать какой-нибудь предлог, чтобы подойти к ней снова.

Я стояла в коридоре, наблюдая за людьми, которые выстроились в очередь: маленькая девочка с капельницей в сопровождении медсестры, подросток, мило улыбающаяся пожилая женщина в инвалидном кресле.

Мужчина был уже внутри, я стояла и слушала.

– Как будет сегодня мое самочувствие? – спросил он.

– Сегодня намного лучше, вот увидишь, сегодня температура будет ниже. Помнишь лекарство, которое тебе надо принять?

– Ох, только что забыл.

– Так, посмотрим, перед ужином две синие таблетки и одна белая, совсем маленькая. А потом, сразу перед сном, еще одна, разноцветная: половинка красная, половинка белая. И не забудь, потому что вчера ты ее не выпил.

– Конечно, выпил!

– А мне думается, что нет. Ну-ка, признавайся!

– Да, в общем… забыл…

И они оба засмеялись.

Остальные пациенты в очереди тоже начали смеяться.

– Эта девочка просто потрясающая, – сказала мне женщина в инвалидном кресле.

– Что? – я обернулась.

– Да-да, это просто какое-то волшебство, – продолжила она говорить, смеясь. – Если кто-то из нас забывает, какое лекарство нам нужно было принять, мы спрашиваем об этом ее, она всегда угадывает.

Мужчина вышел из палаты, и я пошла к лифту. Что там происходит? Теперь Луна еще и врач? Она только что сказала этому человеку, какие лекарства ему следует принять и когда. Она это выдумала или действительно знала? А если знала, то откуда?

Я снова вспомнила слова директора больницы: за всем, что она делает, скрываются разные уловки.

В тот день я купила набор из сорока восьми фломастеров. Я вернулась в больницу и оставила их внизу, на стойке регистрации.

В больнице снова наступает ночь.

Когда все коридоры погружаются в тишину, Луна медленно встает с кровати и подходит к шкафу. Она пытается открыть дверцу, но пальцы не слушаются ее.

Склероз, подобно неудержимой армии, с каждым днем отвоевывает все больше и больше частей ее тела. По ее щеке скатывается слеза, которую она даже не чувствует.

Она пробует быстро пошевелить руками, чтобы убедиться, что пока еще может заключить перемирие с болезнью, пусть даже временное.