Другая. Видеть мир не глазами, а сердцем - Элой Морено

– Еще бы! Я всегда хотела набор, в котором много цветов. – И она снова закашляла.

– Разве не прекрасные рисунки? – спросила Луна, показывая их мне.

На одном была маленькая девочка, играющая с воздушным змеем, на другом – девочка на велосипеде, на третьем – девочка на горе, на четвертом – девочка, купающаяся в море.

– Они великолепны, – сказала я, и сердце мое сжалось.

– Покажи фокус, – попросила девочка Луну.

И Луна надела шляпу.

– Итак, сегодня на тебе опять серый халат, шикарное новое ожерелье из макарон, раскрашенных в разные цвета, – девочка улыбнулась, – сережки, сделанные из колечек от банок с газировкой, и красный бант в волосах. О, и ты, как всегда, босиком.

Луна выбралась из шляпы, и девочка вскрикнула от радости:

– Да-да! – Но эта радость вдруг оборвалась, потому что она начала кашлять. Я никогда не видела, чтобы кто-то так сильно кашлял.

Она так широко открывала рот, будто кто-то отбирал у нее воздух. Ее кожа стала багровой, тело начало дрожать. Она начала кашлять кровью.

Луна в испуге нажала на красную кнопку.

Тут же пришли две медсестры и увезли девочку.

Польша

В небольшом кафе одного польского города мужчина нерешительно встает со стула. Он хочет подойти поговорить с незнакомкой, но не знает, как начать разговор.

На самом деле, он хотел бы сказать ей, что ему пришло письмо с символом, с фотографией, с цифрами.

Женщина, увидев, что мужчина встал, начинает нервничать. Она интуитивно чувствует, что он хочет подойти к ней.

Она наблюдает за его походкой, за жестами, за движением пальцев по ткани брюк, за его невидящим взглядом. И вдруг она понимает, что он не собирается подходить к ней: оказавшись на расстоянии менее метра от нее, он кивнет ей в знак приветствия и уйдет.

Мужчина продолжает нервно теребить пальцами штанины брюк. Он медленно приближается к столу женщины, глядя в никуда, наконец здоровается с ней и уходит прочь. Он не осмеливается заговорить с ней.

– Луна, ты в порядке? – спросила я, подойдя к ней.

– Помните н-н-наш разговор про правду?

– Да, конечно.

– И какая б-б-была правда у этой девочки?

– Я не понимаю, Луна.

– Если бы вы спросили у этой девочки, действительно ли существует мышонок, который оставляет ей под подушкой конфеты, печенье, шоколад и д-д-даже набор фломастеров, что бы она вам ответила?

Я стояла молча.

– Я уверена, – продолжала Луна, – что она сказала бы, что это п-п-правда, что каждую ночь в ее палату приходит мышонок, что кто-то из ее соседей слышал, а некоторые – так! – даже видели его. И если бы ее проверили на полиграфе, то он бы показал, что она говорит правду.

– Я понимаю, – ответила я, видя, как ей плохо. – Что с тобой, Луна?

– Эта девочка… она скоро…

– Что – скоро? – И прежде, чем закончить вопрос, я посмотрела ей в глаза и все поняла.

Луна слегка откинулась на кровати.

– Говорят, что где-то тут ходит мышонок, который прячет печенье и к-к-конфеты детям под подушку. Знаете, почему он это делает? – спросила она, почти без сил беря мою руку.

Я покачала головой.

– Он делает это п-п-потому, что между болью, приемом лекарств и отсутствием надежды на будущее все, что есть у этих детей, это мечта открыть утром глаза и поскорее запустить руку п-п-под подушку.

У меня защемило сердце.

– Это единственное, ч-ч-что осталось у шестилетней девочки, которая, если бы жизнь была хоть чуточку справедливее, могла бы к-к-качаться на качелях, рассматривать насекомых, которые притаились под каждым камнем, падать с велосипеда, р-р-рассказывать своим родителям о том, п-п-почему она поссорилась со своей лучшей п-п-подругой, думать, кого бы ей пригласить на день рождения, какой торт выбрать и что попросить в подарок. Вещи, к-к-которые в мире по ту сторону стен воспринимаются как должное. Вещи, которые никто не ценит, пока не окажется здесь и не поймет, насколько удачлив он был.

Ее голос постепенно затихал.

– Эта маленькая девочка, – прошептала она, – как птица в клетке, приспособилась жить в мире, где постоянно присутствует смерть… даже ее собственная.

Я села рядом с Луной, обняла ее и почувствовала слезы у себя на шее.

– Посмотрите на рисунки. Благодаря вам сегодня осуществилась ее заветная мечта: она получила набор разноцветных фломастеров.

Луна закрыла глаза.

– Мне больно… – сказала она.

– Что у тебя болит?.. – Задавая вопрос, я уже знала ответ.

Она сама нажала на красную кнопку.

Проспав более шести часов, Луна проснется рано утром. Она всегда изо всех сил старается не пропустить ни одного ночного визита к обитателям больницы, но сегодня она просто не может. Бывают моменты, когда склероз оказывается сильнее. Она давно поняла, что, хотя время от времени ей удается побеждать в отдельных сражениях, война уже проиграна.

Она осознала это некоторое время назад. В тот день она решила больше не носить кроссовки на шнуровке и не покупать рубашки на пуговицах. В тот день она подумала, что воду в стакан лучше наливать только до половины. Это было в тот самый день, когда ее ноги впервые отказались слушаться и перестали ходить.

Она осознает это каждый раз, когда безумная усталость охватывает все ее тело, как сегодня. Вот почему сегодня она остается в постели, думая о том, как было бы прекрасно иметь возможность жить снаружи, за пределами этих стен.

Как было бы прекрасно открывать по утрам глаза, не чувствуя боли ни в одной части тела. Это нормально для живущих там и странно для обитающих здесь. Как было бы прекрасно вставать с кровати, беспрепятственно доходить до ванной, чистить зубы, не роняя постоянно зубную щетку, одеваться самой…

Она закрывает глаза, думая о том, как бы ей хотелось заниматься обычными делами, которыми занимаются все обычные девочки там, в той реальности, которая находится прямо за окном, но до которой она не может дотянуться.

И хотя она никогда никому не признается в этом, хотя она хочет казаться сильной и смелой, по вечерам она задает себе все те же вопросы. Почему я? Почему это случилось со мной?

День 5-й. Больница

Воскресенье я провела дома, поэтому, когда в понедельник приехала в больницу и увидела черный бант на стене, сначала у меня даже не возникло никаких ассоциаций… пока я не вспомнила о ней – девочке с фломастерами.

Дежурившая медсестра сказала мне, что малышка перестала дышать в субботу вечером, никто этого не заметил, возможно, даже она сама.

Я подумала, насколько различается жизнь внутри этого места и снаружи,