И берег Вычегды родной (сборник) - Евгений Иванович Шашурин

что у Галины что-то произошло. Это его беспокоило, но лезть с расспросами он считал неэтичным, хотя искренне хотел помочь, даже не зная проблемы. Чтобы как-то вызвать Галину на откровенный разговор, приблизить к себе, он не раз приглашал её на прогулки. Получая отказ, не отчаивался.

Галина, отказывая Александру во встрече, чувствовала, что с каждым разом это даётся ей с трудом.

Она стала опасаться, что может оттолкнуть Сашу. Каждую субботу в клубе были танцы. Александр не ходил в клуб, работая допоздна, а тут решил сходить.

Вечер был уже в разгаре. Он осмотрелся и увидел Галину, танцующую с подругой Верой вальс. Красивые стройные девушки стремительно кружились в танце, а их плавные скользящие движения с чередованием правых и левых поворотов вызвали восхищение у Александра, и он залюбовался.

Когда танец окончился, он захлопал в ладоши. Его поддержали другие. Галя с Верой повернулись к нему. Александр подошёл к девушкам и продекламировал:

В танце, как в жизни, идёт бег по кругу:

И сила, и слабость бегут друг за другом.

В танце: плие[23], прыжок и вращение.

И в жизни для взлёта нужно падение…

– Чьи это стихи, Александр? – спросила Вера.

– Испанца Лопе де Вега…

Александр хотел продолжить, но заиграла музыка, и он, слегка поклонившись и дотронувшись до руки Галины, обратился к ней:

– Разреши пригласить тебя на танец.

Галина посмотрела на подругу и подала руку Александру. Они танцевали, танцевал зал. Галина понимала, что с этого самого танца она теряет ту себя, во всяком случае, немалую часть той Галинки, которая была до встречи с Александром.

Эта встреча сильно изменила её. Чувствуя свою ладонь в сильной ладони Александра и его нежное объятие, она невольно вспомнила Фёдора и обещание любить и ждать. Но, похоже, это уже в прошлом. Она стала другой. Они чувствовали на себе любопытные взгляды танцующих и смущённо улыбались друг другу.

В этот вечер Александр провожал Галину до дома, а после они стали встречаться.

Через некоторое время Галина поведала Саше историю с письмом. Незадолго до окончания командировки Александр пришёл в дом Митькиных и попросил у Галиных родителей её руки, то есть разрешения на свадьбу.

– Я скоро уезжаю и прошу вас отпустить со мной Галю. В Архангельске мы зарегистрируемся и сыграем свадьбу. Я работаю и учусь заочно в институте. Галинка поступит учиться в медучилище, и я обещаю вам, что всё будет хорошо.

Родители тяжело переживали горе дочери и, честно сказать, боялись за неё, как бы глупостей не наделала. А потому, когда Галинка стала встречаться с Александром, у них отлегло от сердца, значит, успокоилась, значит, полюбила. Или назло Федьке? Отцу нравился Александр, но, тем не менее, он спросил:

– А где гарантия, что ты нашу дочь не поматросишь и бросишь? И где жить она будет?

– Что вы, отец! Я люблю Галину и не посмею обидеть, обещаю вам. Сниму комнату, где она с мамой будет жить до регистрации, а после там будем жить мы.

– Ну что, мать, поедешь с дочерью или одну отпустим?

– Ну, так, слава Богу, не маленькая, голова-то на плечах, поди, есть. Всю жизнь ведь за материну юбку держаться не будет.

Отец встал из-за стола, взял с полки почерневшую от времени икону и произнёс, обращаясь к молодым:

– Идите ко мне.

– Отец, я атеист и комсомолец, – смущаясь, сказал Александр.

– Я тоже не поп. Дочь как-никак отдаю, а не мешок сухарей. Положено так.

Александр и Галина, взявшись за руки, подошли и встали напротив отца, опустив головы. Он трижды перекрестил их, приговаривая:

– Любите друг друга, берегите друг друга, пусть хранит вас Бог. Просим поберечь доченьку, любимицу нашу, а чего не знает, тому поучить.

Мать, причитая, обняла дочь и заплакала.

Вскоре Александр с Галиной уехали.

6

Семён Романович замолчал.

Не спеша затушил папиросу о торец бревна, сделал в песке небольшую лунку, положил туда окурок и прикопал.

Сергею не терпелось услышать продолжение рассказа, и он спросил:

– Ну и почему люди его сторонятся? Что он такого сделал? Как я понял, более двадцати лет прошло.

То ли Семён Романович услышал в интонации упрёк в свой адрес, то ли сам давно мучился этим вопросом, но он резко поднялся с бревна и, пристально глядя на Сергея, со злостью в голосе сказал:

– Да чего рассказывать? Слабость свою он показал – лебёдушку убил! За что? Символ верности, любви, красоты! Ведь в нас поморская кровь течёт. Мы едины с природой, и убивать зверя или птицу без надобности – позор, преступление. Может, где-то и по-другому, но мы так воспитаны. Это же достояние всей деревни, а он ни с кем не посчитался. Можно сказать, он в нас, деревенских, выстрелил. Вот и ополчились против Федьки, не вникая в то, что подвигло его на это. Пренебрёг традициями предков, позор!

Сергей даже немного растерялся от неожиданной развязки истории и недоумённо смотрел на рассказчика. После непродолжительной паузы он спросил:

– А не кажется вам, что вы слишком сурово Фёдора судите? Может, тем самым оправдываете свои поступки? Вы же все охотники, без ружья шагу не ступите. Стреляете дичь, убиваете лосей, оленей, медведей, оставляя детёнышей на погибель. Или это в порядке вещей?

Семён Романович укоризненно посмотрел на гостя и сказал:

– Ты не местный, и тебе не понять, что лебедь в наших краях – это царь-птица, святое для нас. – Немного успокоившись, он продолжил: – Осенью Фёдор демобилизовался. На следующий день по возвращении домой он взял ружьё и пошёл к реке. Лебеди большой семьёй беззаботно плавали. Их было пятеро – двое родителей и трое молодых. Нюхчи готовились к перелёту.

Фёдор подошёл к воде и остановился, а лебеди доверчиво поплыли к нему. О чём он думал в этот момент? Только он знает. Вскинув ружьё, Фёдор прицелился в самку и выстрелил. Птица резко вздёрнула головой, шея упала на воду, а туловище перевернулось на бок.

Раздался громкий лебединый крик. Трое молодых лебедей взмыли в небо, а самец расправил крылья и, встав во весь рост, побежал по воде на Фёдора… Сильный удар грудью и крылом сбил Фёдора с ног. Падая, он успел закрыть лицо руками и тут же получил новый удар клювом в голову.

С криком лебедь взмыл в небо и закружил над рекой. На выстрелы стали сбегаться люди. Они что-то возмущённо кричали, размахивая руками, но приблизиться к стрелявшему боялись. Фёдор с окровавленным лицом, опираясь на ружьё, поднялся с земли,