Проверка моей невиновности - Джонатан Коу

найденной в мини-баре. Прежде чем снять пиджак и повесить его в гардероб, он совершенно точно — поклялся бы — похлопал по внутреннему карману и удостоверился, что флешка на месте: он почувствовал ее надежный осязаемый контур. Однако наутро, обнаружив, что ее там нет, усомнился. Вспомнив, что последний раз ее в самом деле видел, когда та лежала между ним и Роджером на столе в баре в разгар их спора. Он умылся, оделся и поспешил в салон «Аддисон», но, разумеется, никакой флешки там не нашлось. Бар оказался закрыт, и спросить, отдали ее бармену или тот обнаружил ее сам, было не у кого.

Все это вызывало немалое беспокойство. Дело не в том, что на пропавшей флешке хранилась единственная копия того файла. В «облако» Кристофер ничего не загружал, поскольку не доверял ему, однако в случае этого файла у него имелась запасная копия на ноутбуке и еще одна — на домашнем стационарном компьютере. Но при всем этом ему не нравилось, что необъяснимо исчезла сама флешка, — нисколько не нравилось, и он решил продолжить поиски в обеденный перерыв.

На первом утреннем заседании в четверг явка была очень хорошая, докладчица — некая знаменитость, а в здешних кругах даже кумир. Она вела статусную колонку в одной национальной газете, звали ее Джозефин Уиншоу (дочь легендарной журналистки и медиамагнатки Хилари Уиншоу[32]), а тему ее доклада легко могли предсказать те, кто следил за ее материалами в последний год или около того. «Истинная пандемия в Британии: вирус умов, вирус пробуднутости».

На сцене Джозефин представил сэр Эмерик, предвосхитивший ее выход таким объявлением:

— Как вы, возможно, слышали, дамы и господа, — или, более того, могли предполагать, даже если не слышали, — один из гостей, ожидавшихся во второй половине сегодняшнего дня, вынужден был отказаться от участия в конференции. Между ним и докладчиком, согласившимся в срочном порядке занять освободившееся место, общего очень мало. Однако то, что́ новому докладчику предстоит сообщить, на мой взгляд, не менее важно, чем то, что мог бы сказать нам новый казначей. Его зовут профессор Ричард Вилкс, и прямо сейчас он летит к нам из Венеции, где преподает английскую литературу в Университете Ка-Фоскари… Надеюсь, вас не обескуражит то, что тема доклада у профессора Вилкса не впрямую политическая. Он будет говорить о жизни и работе романиста Питера Кокерилла. Если это имя вам незнакомо, позвольте порекомендовать тем нашим делегатам, у кого найдется несколько свободных минут, обратить внимание на собрание гостевых книг этой гостиницы, представленное в библиотеке. Книги эти велись с 1920-х и предлагают восхитительную перекличку исторических имен XX века. Здесь останавливался Уинстон Черчилль, а также Эдуард VIII и мисс Уоллис Симпсон. Гостили Ивлин Во, Бенджамин Бриттен и Питер Пирс[33]. (Эти три последних имени, подумал Кристофер, проблески узнавания вызвали не у многих из публики.) А две ночи — тринадцатого и четырнадцатого мая 1985 года — останавливался здесь еще один почтенный писатель — Питер Кокерилл. «Какая честь, — написал он в книге, — быть гостем в одном из величайших загородных имений былой Англии. Лорд Ведэрби… — это отец нынешнего графа, — оказался достаточно щедр, чтобы пригласить меня лично, и устроил мне долгую и исчерпывающую экскурсию по дому, включая его самые чарующие тайные уголки и закоулки». С точки зрения некоторых, и сам Питер Кокерилл, возможно, относится к «тайным уголкам и закоулкам» современной английской литературы. Однако для многих из нас — особенно тех, кто трудится в славной традиции британского консерватизма, — его работа несколько важнее этого. А потому прошу вас, призываю вас явиться и послушать, что имеет сказать нам профессор Вилкс. Доклад обещает быть чрезвычайно насыщенным и необычным.

Сэр Эмерик далее добавил к своему объявлению несколько фраз о Джозефин Уиншоу, однако необходимости в многословии и не было, поскольку публика — в том числе те, кто стоял в проходах или смотрел на телеэкраны в дополнительном зале, — были уже полностью подготовлены к ее появлению.

Джозефин, тридцати двух лет, вышла на сцену в платье кобальтовой сини, дополненном жемчужным колье и хрустальной брошью в виде сцепленных колец («Гуччи», для тех, кто в курсе). Когда предсказуемые овации стихли, она сразу же перешла к своей спорной теме. Первая половина названия ее речи провоцировала достаточно, однако Джозефин уделила ей всего несколько минут: по ее мнению, опасности пандемии ковида в 2020 году были преувеличены, а карантин нанес неприемлемый ущерб британской экономике, но вообще-то его можно было избежать, если бы все были чуточку менее щепетильными насчет смертей нескольких тысяч пенсионеров, которые все равно померли бы немногими месяцами позже.

Но затем она взялась за суть дела. Беда британского общества, то, что его действительно истощает и ему мешает, — это пробуднутость. Что такое «пробуднутость», она в итоге так и не объяснила. Да и незачем, поскольку ее публика и так это знала. Джозефин же явила такую манеру обращения с этим словом, что гордился бы и Шалтай-Болтай Льюиса Кэрролла: слова были ей служанками, и она употребляла их так, чтоб они означали именно то, что она хотела. И поэтому все у Джозефин было пробуднутое. Ну или по крайней мере, все, что делала и говорила британская элита, было пробуднутым, пусть даже эту самую элиту тоже нельзя было толком определить. В общем, не в том она была настрое, чтобы всякие там тонкости терминологии ее стесняли. «Би-би-си» пробуднутые. Это ослепительно очевидно. Англиканская церковь пробуднутая. Уж это-то ясно. Судебная система пробуднутая. Тут и говорить не о чем. Едва ли не все печатные СМИ пробуднутые, едва ли не все сетевые СМИ пробуднутые, и, очевидно (вернее даже, это настолько очевидно, что и произносить-то не стоит), вся академическая среда глубоко, смертельно, непоправимо пробуднутая. Оплачивать свою телевизионную лицензию — пробуднутость. Прививаться — пробуднутость. Желание вернуться в Евросоюз — пробуднутость. Раскладка мусора по разноцветным бакам — пробуднутость. Спасать планету — пробуднутость. Подавать бездомным, доброжелательно принимать иммигрантов и хотеть для социальных работников зарплату, на которую можно прожить, — пробуднутость, пробуднутость и, соответственно, пробуднутость. Вставать на одно колено — пробуднутость, ездить поездом — пробуднутость, особенно если можно туда же прилететь самолетом, питаться овощами — пробуднутость, покупать авокадо — пробуднутость, читать романы — пробуднутость.

На этом этапе ее выступления Кристофер начал витать умом — извлек телефон и принялся сочинять краткое электронное письмо Джоанне.

Вряд ли же, — писал он, — в рукописи Брайена упоминается прозаик по имени Питер Кокерилл? Он, кажется, был среди выступающих на одном из Эмериковых салонов в нашу пору в Святом Стефане. А если упоминается, не могла бы ты прислать мне —