Жизнь гейши. Мемуары самой известной гейши в мире - Минеко Ивасаки

– Минэко, я не хочу, чтобы ты переживала из-за того, что произошло. Ничего страшного.

– Вы про… эээ…

– Да, про это. Это неважно. Пожалуйста, просто забудь.

И тут до меня дошло. Я и в самом деле ошиблась. Ее доброта только усилила мой стыд. Я поклонилась и вышла.

Кунико пошла за мной следом.

– Все нормально, Минэ-тян, главное, что ты все поняла и в следующий раз вспомнишь этот урок. Все уже закончилось, так что давай пойдем поедим заварного крема.

Кунико обещала после концерта отвести нас всех в «Прунье» и угостить заварным кремом.

– Нет. Я его уже не хочу.

Старшая Наставница подошла к нам.

– Минэ-тян, ты еще не ушла домой?

– Я не могу идти домой.

– Не расстраивайся. Иди.

– Я не могу.

– Пора, пора. Ты что, не слышала меня? Беспокоиться не о чем.

– Да.

Слово Старшей Наставницы было окончательным.

– Тогда пойдем домой, – сказала Кунико.

– Да, куда-то пойти все равно надо. Может, заглянем ненадолго к матушке Сакагути?

Матушка Сакагути уже знала, что я запорола танец.

Я кивнула.

Мы отодвинули дверь. Матушка Сакагути вышла нас встретить.

– Как приятно вас видеть. Ты сегодня хорошо выступила, Минэко!

– Нет, – пробормотала я. – Плохо. Ужасно.

– Правда? Почему?

– Я ошиблась.

– Ошиблась? Когда? Я не видела никаких ошибок. Мне показалось, что ты танцевала очень красиво.

– Матушка, можно я останусь здесь, с вами?

– Конечно. Но сначала ты должна вернуться домой и сказать тетушке Оиме, куда ты собираешься, чтобы она не волновалась.

Всю дорогу я еле волочила ноги.

Тетушка Оима ждала меня у жаровни.

При виде меня ее лицо засияло.

– Как долго тебя не было! Вы зашли в «Прунье», поели сладостей? Вкусно было?

Кунико ответила вместо меня:

– Мы заглянули к матушке Сакагути.

– Какие молодцы! Я уверена, она была этому очень рада.

Чем добрее все ко мне относились, тем хуже я себя чувствовала. Я дико злилась на саму себя, в душе поднималась ненависть.

Спасение удалось найти только в кладовой.

На следующий день Кунико отвела меня к маленькой часовне у моста Тацуми, где мы с девочками всегда встречались по пути в студию. Все были в сборе. Я подошла к каждой из девочек и поклонилась.

– Я сожалею, что вчера допустила ошибку. Пожалуйста, прости меня.

И они любезно приняли мои извинения.

После любого выступления мы должны были нанести официальный визит учительнице и поблагодарить ее. Поэтому, когда мы пришли в студию, то сразу направились в зал Старшей Наставницы. Я спряталась позади других девочек.

Мы одновременно поклонились и сказали «спасибо», а иэмото похвалила наш вчерашний танец.

– Вы замечательно выступили. Пожалуйста, продолжайте и дальше так же работать. Усердно репетируйте!

– Спасибо, Учительница, – сказали все. – Будем репетировать.

Ну, то есть все, кроме меня. Я по-прежнему притворялась невидимкой.

Старшая Наставница отпустила нас, но как только я облегченно вздохнула и тоже собралась уйти, она посмотрела прямо мне в глаза и сказала:

– Минэко, не беспокойся из-за того, что случилось вчера.

Меня накрыла волна стыда, и я выбежала прочь в раскрытые объятия Кунико.

Могло показаться, что Старшая Наставница пытается меня утешить. Но нет. Вместо этого она четко и внятно давала мне понять, что делать ошибки недопустимо. Конечно, если я собираюсь стать великой танцовщицей.

11

Я ПОШЛА В НАЧАЛЬНУЮ ШКОЛУ в шесть лет – через год после того, как начала учиться танцу. Школа находилась в Гион-кобу, поэтому неудивительно, что родители многих учеников работали в карюкай.

По утрам Кунико помогала Абе, и в школу меня отводила одна из служанок: Каа-тян или Судзу-тян («тян» – это универсальный уменьшительно-ласкательный суффикс в японском языке). Школа была в двух небольших квартальчиках от окия Ивасаки, недалеко от Ханамикодзи.

Иногда я «ходила за покупками». Это было очень просто. Я заходила в магазин и выбирала все, что хотела или что мне было нужно. Служанка говорила: «Запишите на семью Ивасаки на улице Синбаси», – и продавец передавал мне приглянувшийся товар. Карандаш. Ластик. Ленту для волос.

Я не знала, что такое деньги. Долгие годы я считала, что, для того чтобы что-то получить, достаточно просто попросить. А если сказать: «Запишите на семью Ивасаки на улице Синбаси», то можно получить вообще все что угодно. К тому моменту я уже начинала привыкать, что я тоже Ивасаки. Но вот однажды на Родительский день в школу вместо мамы и папы явилась Старая Злюка. На ней было легкое фиолетовое кимоно с зигзагообразным узором и изысканный черный хаори (нечто вроде жакета, что носят поверх кимоно). На лицо она нанесла толстый слой макияжа и очень сильно надушилась. Всякий раз, стоило ей взмахнуть веером, по комнате проплывало облако парфюма. Это ужасно меня расстроило.

На следующий день одноклассники начали звать меня Маленькая Гэйко и говорить, что я приемная. Я разозлилась, потому что это было вранье.

В другой раз, когда в школу требовалось прийти родителям, Старая Злюка была занята, и ее подменила Кунико. Это мне понравилось куда больше.

Я любила школу. Любила узнавать новое. Но я была до боли застенчива и почти ни с кем не общалась. Учителя что только не делали, чтобы меня раскрепостить. Даже директор пытался выманить меня из спасительной раковины.

Из всех одноклассников мне больше всех нравилась одна девочка. Ее звали Хикари, то есть – «солнечный луч». У нее были необыкновенные золотисто-желтые волосы. Я считала ее очень красивой.

Хикари тоже держалась в стороне от всех. Но я подошла к ней, и мы начали играть вместе. Мы часами шептались и хихикали под деревом гинкго на детской площадке. Я бы все отдала, чтобы у меня были такие волосы, как у нее.

Обычно, как только звенел последний звонок, я пулей вылетала из школы, чтобы успеть на урок танца. Парту за мной прибирала служанка, а я уже мчалась домой, не дожидаясь ее. Иногда, если учителя танцев были чем-то заняты, у меня выпадал свободный день.

В один из таких дней Хикари-тян пригласила меня в гости. Вообще-то я должна была сразу вернуться домой, но решила пойти с подругой.

Как назло, в школу за мной пришла Каа-тян. Она была ябеда, к тому же имела привычку воровать. «Чтоб тебя, – подумала я. – Видимо, придется ей довериться».

– Каа-тян, мне нужно кое-что сделать. Пойди, пожалуйста, попей чаю, а я вернусь через час. И пообещай, что не скажешь тетушке Оиме. Ладно?

Хикари-тян с матерью жили в узеньком доме, расположенном в ряду точно таких же домов-соседей. «Ведь