Суоми в огне - Ульяс Карлович Викстрем

Когда Тенхо пошел работать, жить вроде стало немного легче: каждую субботу парень приносил получку. А теперь порой бывает так невыносимо тяжело, что даже руки опускаются.

И работать приходится больше прежнего. Целый день крутись между лоханкой и котлом, хотя ноги уже не слушаются. И во дворе на веревках всегда сушится выстиранное Халоской белье.

— Как она только успевает, бедняжка! — удивляются соседки.

— Надо успевать, когда столько едоков, а зарабатываешь одна, — отвечает Халоска.

Раз в неделю она ходит стирать к Арениусам.

В этот день она совсем выбивается из сил, но зато там хорошо платят. Госпожа Арениус не скупится. А молодая барышня старается каждый раз послать что-нибудь для ребятишек.

На прошлой неделе, когда Халоска обедала у них на кухне, пришла барышня и сказала, что в прихожей приготовлен узел — кое-какая одежонка для ребят.

Халоска так растерялась, что даже поблагодарить не сразу догадалась. Она торопливо доела обед и побежала домой. В пакете были поношенные шерстяные вещи: кое-что пригодилось для мальчиков, а теплая кофта подошла ей самой.

Кроме того, у Арениусов неплохо кормят. Госпожа, такая любезная, иной раз перед обедом даже рюмочку коньяку поднесет. Только мужчины очень уж неприветливые, заносчивые, но с ними Халоска редко встречается.

С едой в последнее время совсем плохо стало. Все время приходится ломать голову над тем, чем бы накормить детей и старика.

Вчера Тойво ходил на берег, и матросы с канонерки дали ему полбидона щей. Щи были жирные и очень вкусные.

Вечером Халоска сварила кофе и поровну разделила между мальчиками горбушку хлеба. Себе она не взяла ни крошки.

И такие вечера случались все чаще.

Тойво, конечно, понимает, что мать не виновата, что ей негде взять. Но Сеппо еще несмышленыш: все ходит по пятам за матерью и просит кушать.

ОТ ТОВАРИЩЕЙ ОТЦА

— Дядя, оставьте...

— Что? — Карпакко обернулся с сердитым видом. Позади него, на штабелях досок, сидел вихрастый парнишка, брат покойного Тенхо. Грозное выражение сразу слетело с лица Аукусти, когда он узнал Тойво, который уже около трех недель работал на верфи. Карпакко тоже всего несколько дней назад взяли обратно на верфь.

— Оставьте докурить... — повторил мальчик.

Тойво уже давно ожидал окурка. Щуря глаза, он смотрел на залив. Осеннее солнце сияло так ярко, что даже глазам больно было. Карпакко протянул пареньку окурок.

— Спасибо... — и Тойво отодвинулся в сторонку. При матери он побаивался курить, но здесь можно: все курят.

— Не следовало бы им давать окурков, — проворчал Анстэн.

— Если бы они не курили, тогда другое дело. Но они все равно курят... — возразил Карпакко.

...Тойво считал себя взрослым, и ему было обидно, когда к нему относились как к ребенку. Впрочем, отношение рабочих к нему было самым дружеским. Они готовы были помочь советом и не раз говорили, подбадривая:

— Да, кузнец из тебя получится что надо. Будешь как отец.

Тойво уже несколько лет понемногу подрабатывал — продавал газеты на улицах, копал червей и сбывал их на берегу господам, ходил с Тенхо пилить дрова. Деньги он отдавал матери. После смерти Тенхо дядя Юкка устроил его на работу на верфь, но газеты он ходит продавать по-прежнему.

Мать будит его в пять утра. Он бежит в типографию и, взяв под мышку пачку свежеотпечатанных газет, идет на улицу. Обычно он успевает распродать газеты идущим на работу.

Но сегодня утром шел дождь, и часть газет осталась нераспроданной. Тойво спрятал их в раздевалке, на шкафчике для одежды. После обеда Юкка послал его поискать среди металлолома кусок железной трубы. Заглянув в мусорный ящик, Тойво увидел пачку каких-то газет, заваленных мусором и железом.

Тойво вздрогнул: не его ли это газеты, те, что он оставил в раздевалке. Он быстро вытащил газеты из-под мусора. Так и есть. Сегодняшний номер «Сосиалисти». Но почему они оказались здесь, в мусорном ящике?

Худые щеки Тойво задергались от обиды. Он побежал в раздевалку. По дороге ему встретилась уборщица машинного цеха, тащившая большую корзину мусора. Это была тетушка Ряме, хорошая знакомая матери.

— Вы не знаете, тетя, кто выбросил эти газеты? — спросил ее Тойво со слезами в голосе.

— Ну, знаю. Это я вынесла их.

— Вы? Да кто вам велел? — выкрикнул Тойво, и с губ его сорвалось грязное ругательство.

Сквернословие на заводе было обычным явлением. И тетушка Ряме уже привыкла к нему. Но что Тойво Халонен ругается... Уборщица объяснила:

— Инженер Вуориола приказал: он нашел их где-то, смял и велел выбросить на свалку. Да еще сказал: «Какой только социалистической заразы не нанесут!..»

— Так и сказал, сволочь?..

Тетушка Ряме кивнула и осталась стоять, удивленно глядя вслед Тойво. Ну и молодежь теперь пошла. Как безбожно они ругаются. Ай-ай-ай! Даже Тойво. А ведь был такой послушный, хороший мальчик... Нет, раньше молодежь не такая была...

— Что с тобой? — спросил Ялонен, увидев, что Тойво вернулся с пустыми руками и чуть не плачет. Парень закусил губу и ничего не ответил. После долгих расспросов он объяснил, в чем дело.

— Ну и свинья же этот Вуориола. Другого о нем не скажешь.

— Верно. Настоящая свинья.

— Просто не верится, что образованный человек способен на такую пакость, — пробурчал старик Висанен, всегда считавший, что чем умнее и образованнее человек, тем лучше он должен понимать рабочих.

У Тойво все кипело внутри. Едва сдерживая слезы и кусая губы, он старался не смотреть на рабочих.

— Перкеле! Вот пойду сейчас и... — Весь дрожа от охватившей его злобы, Тойво искал глазами вокруг, что бы такое схватить потяжелее.

— Но, но! Нельзя так, — успокаивал Ялонен. Ему нравилась эта крутость паренька. Рабочему человеку и крутость нужна. Выйдет толк из сына Халонена.

Тойво буквально задыхался от гнева. Жесткие волосы его воинственно топорщились. Что плохого в том, что он принес газеты на завод? Разве нельзя? Ведь он их не украл. И сколько денег он теперь из-за этого Вуориолы потерял!

— Плохого, конечно, в этом ничего нет. Но буржуи есть буржуи, — ответил Юкка.

— Да. Это уже не демократия... И пролетарии должны против этого заявить протест... — угрюмо сказал старик Анстэн.

Ялонен начал утешать Тойво:

— Не горюй. В жизни всякое случается. Бывает и хуже. Не надо только падать духом. А что