Луша - Карина Кокрэлл-Ферре

придется, даже на стол, не боясь измазаться краской, и перекидывали нога на ногу, а острые коленки выставляли словно защиту. Одна из них, ее звали, кажется, Дорой, неотрывно глядя на Татьяну (так доктора смотрят), стала медленно произносить много иностранных слов и спросила Татьяну, понимает ли она хоть одно. Смешная. Татьяна ответила ей, что она и родных-то слов не много знает.

Но «докторша» не отставала и все говорила-говорила. И вдруг Татьяна поняла «сегодня» и «воскресенье». И когда об этом сказала, все они переглянулись расширенными глазами, словно увидели чудо. А Татьяну это узнавание и того пуще обрадовало: ведь так и до собственного имени недалеко.

Забытые слова, как белые слепые рыбины, медленно шевеля плавниками, поднимались из зеленой мутной глубины.

И новый, 1972-й год Татьяна с ними встретила. Все они пели какие-то детские песенки под гитару то о голубом шарике, то о бумажном солдатике. Ну и Татьяна спела «twinkle, twinklе». А Дора, как выяснилось, песню эту тоже знала и продолжила. Песня оказалась гораздо длиннее, о чем Татьяна и понятия не имела и прямо заслушалась. Дора пела:

Then the trav'ller in the dark,

Thanks you for your tiny spark,

He could not see which way to go,

If you did not twinkle so[20].

У Доры был приятный голос, но слова она выговаривала не совсем так. Потом спросила, понимает ли Татьяна, о чем эта детская песня и где она ее впервые услышала. И Татьяна внезапно вспомнила (всплыла к поверхности еще одна белая рыбина) какую-то обложку с улыбающейся звездой. И ответила: «Звездочка».

Дора многозначительно переглянулась с гостями и сказала: «Я же вам говорила».

И все гости Котельщика затихли и смотрели на нее.

И весь вечер Татьяна потом пила водку, и, кажется, плакала, и уже не помнила, когда и как все ушли, пока не провалилась в небытие на полосатом матрасе, где увидела сон более четкий, чем реальность.

Тикают часы.

Сначала оглушительно, потом тише.

Из часов выскакивает кукушка и кукует много раз.

Машет крыльями — и обратно в домик.

На цепочках к часам подвешены шишечки.

Накрытый стол в круге мягкого света.

Тарелки бело-синие, на них — сад, птицы над прудом и три человечка переходят мостик.

Она слышит голоса.

«I am so afraid», — тихо говорит женский голос. («Я так боюсь».)

«Don't be afraid», — говорит мужской голос. («Не бойся».)

Как всегда во сне, она все слова понимает.

«Take the book off the table… it's time for lunch», — говорит женский голос и называет ее имя. («Убери со стола книгу, время обедать».)

Любимая книжка со страшными картинками. Там девочка с шеей длинной, как у змеи.

Ей от этой картинки и страшно и весело.

«Lunch is ready. Where are you going?» («Обед готов. Куда это вы собрались?»)

Мужской голос смеется.

«We'll be back soon. To the shop and back. Lollipop emergency» («Мы скоро вернемся. В магазин и обратно. Срочно нужен петушок на палочке».)

Кругом снег.

Ее рука в очень большой и теплой руке.

Голос откуда-то сверху опять называет ее имя.

Они бегут по снегу, скользят по черным полоскам льда, раскатанным по краям дорожки, и ей так весело, что хочется хохотать.

Вот только не выронить бы сумочку. Зеленую сумочку со сломанным замком.

Там сокровища.

Три стеклянных шарика.

Карандаш, который пишет синим, если послюнить.

Фото с маминого столика. Ей очень нравится эта карточка: все они в лодке — Mummy, Daddy и она. Мост красивый. Она взяла ее без спроса, пусть будет еще одно сокровище.

Деревянная полка в магазине пачкается мукой и вкусно пахнет хлебной корочкой. На другой полке — сладкие, прозрачные петушки на палочке. Daddy покупает ей красный и желтый. Она разворачивает целлофан и лижет желтый леденец, он кислее, а красный, самый вкусный, кладет в сумочку. На потом.

Они выходят из магазина, порожки скользкие.

Идут домой узкой улицей. На снегу черные птицы. На заборе кошка.

Сзади гул.

Позади появляется машина. Огромная, больше переулка, больше неба. На ней написано «Хлеб». Она радуется, что умеет читать, как взрослая!

Они с Daddy прижимаются к забору, чтобы дать машине проехать.

Колеса огромные.

Машина вдруг останавливается рядом.

Из нее выходят люди в серых пальто с блестящими пуговицами. У них яркие цветные фуражки.

Они с лязгом открывают двери, но никакого хлеба в машине нет.

Есть темнота и холод.

«Пройдемте с нами», — говорит машина «Хлеб».

«Ребенка сейчас отвезут домой. Не беспокойтесь. Пусть подождет здесь», — говорит машина «Хлеб» на новом языке, и она все понимает.

Раньше она не понимала новый язык, а теперь в садике научилась и все понимает.

«Don't be afraid, wait here, they will take you home. Tell Mum I will be back very soon. Everything will be all right!» — говорит голос на старом языке. Языков два — старый и новый. («Не бойся, жди здесь, тебя отвезут домой, скажи маме, я очень скоро вернусь. Все будет хорошо!»)

Ее поднимают теплые руки.

Она слышит свое имя.

«Don't worry, everything is going to be alright, my twinkle, twinkle, little star. («Не волнуйся, все будет хорошо, моя маленькая, мерцающая звездочка».)

И она подхватывает любимую песенку на старом языке и чувствует тепло на щеке, соленую влагу и запах леденца.

«Нас ждут. У нас мало времени», — говорит машина «Хлеб».

Машина ревет и отъезжает вместе с Daddy. Так надо. Она остается одна, среди двойных черных отпечатков шин на белом снегу, по которому прыгают птицы.

Ей сказано: ждать.

И для храбрости она начинает петь «twinkle, twinkle».

Она поет, лижет желтый петушок на палочке, прижимает сумочку со сломанным замком и ждет кого-то, кто сейчас возьмет ее домой, к маме.

Так надо.

Взрослые все знают и никогда не врут. Всегда надо делать то, что говорят взрослые. Особенно когда страшно.

Подъезжает машина, поменьше, с окнами.

«Садись. Поедем к маме».

Она запрыгивает на кожаное сиденье рядом с женщиной в военной шапке.

Водитель тоже в военной шапке.

«Что у тебя в сумочке?»

«Ничего. Петушки».

«Давай посмотрим».

Там фотография, которую она взяла у мамы в спальне без спроса и не хочет, чтобы женщина заглядывала в сумочку, а потом рассказала об этом маме.

Но женщина забирает сумочку и откладывает на сиденье по другую от себя сторону — не достать.

Хорошо, она попросит у мамы прощения и скажет, что больше никогда, без спросу…

Машина едет. Улицы, снег. Галки на заборах.

От желтого петушка