Без времени и места - Михаил Чумалов

шариковую ручку к Лоху, но так неловко, что она упала под стол прямо к Лоховым ногам. В тот же момент Виталик, сидевший у окна, попросил Георгия прикрыть дверь в купе – дует. Тот отвернулся от стола, Лох наклонился поднять ручку – и «забитая» колода мгновенно оказалась на столе, а игровая переместилась под Валерино седалище. Партнёры, конечно же, ничего не заметили. План начал работать.

И опять этот «болван» Георгий чуть было всё не испортил. В самый неподходящий момент его застал приступ кашля. Желая его прекратить, Георгий схватил стакан с остатками холодного чая и сделал жадный глоток. Тут же лицо его побагровело, он захрипел и навалился телом на стол, едва не сметя с него заготовленную колоду: это маленький кусочек лимона перекрыл ему дыхание. Валера с Виталиком принялись попеременно колотить «болвана» по спине. Наконец тот откашлялся, утёр слёзы с глаз, и все расселись по местам.

Тут настала пора рассказать читателю, что Георгий, он же «болван», был широко известен, правда, в очень узких кругах, как Жорик Харьковский. В этих кругах Жорик слыл «каталой» экстра-класса, работавшим всерьёз и по-крупному. Партнёров он не обманул: сейчас он действительно возвращался из «командировки» или, точнее, как принято говорить в тех же кругах, с «гастролей» по Крыму. В силу особенностей своей профессии Жорик остерегался привлекать внимание к своей персоне, поэтому оделся в дорогу скромно. Но в его потёртом чемодане лежал дорогой игровой костюм, пара лакированных ботинок, купленная для этого случая на алуштинском рынке, а также девять тысяч наличными. Третьего дня Жорик сорвал в ялтинском «Интуристе» неплохой банчок на покере, а вчера – ещё один в Бахчисарае. Работать в поезде он вовсе и не собирался – не тот масштаб, – но ритуальные пляски Валеры и Виталика вокруг Лоха не ускользнули от его внимания, и наказать обнаглевших фраеров было делом профессиональной чести. Нет, раздевать их до нитки Жорик не планировал: кто знает, как поведут себя в такой ситуации непрофессионалы. Но снять с них рубликов четыреста-пятьсот – если, конечно, такие деньги найдутся в их кошельках, – следовало непременно: пусть думают в дальнейшем, с кем садиться играть.

Любители и не догадывались, что так тщательно подготовленная ими колода карт уже спрятана в рукаве Жорикова пиджака, а на её месте лежит другая, молниеносно извлечённая Жориком из потайного кармана. Виталик щёлкнул пальцем по колоде, и Валера начал раздавать карты, предвкушая триумф. Жорик же пытался представить себе выражение лица Валеры, когда вместо «дырявого мизера» он увидит на столе нечто другое. Ведь именно ему предстояло разложить Жорику «преферанс», вероятность случайной сдачи которого составляет, как известно, один шанс из двухсот двадцати шести миллионов. Конечно, парни сразу догадаются, что к чему, но расплачиваться-то им всё равно придётся.

Наконец карты сданы, и три руки потянулись к ним, чтобы поднять. На этом месте автор вынужден сделать стоп-кадр для важного заявления. А игроки пусть пока останутся в таком положении – с напряженными лицами и руками, протянутыми к лежащим рубашкой вверх картам.

Автор должен признать, как он был неправ в начале этого повествования, утверждая, будто в поездах не происходит ничего достойного внимания. Сюжет, в котором жулики пытаются надуть друг друга, не может не будоражить воображение. Особенно воображение людей честных – а таких большинство, – которым за всю свою жизнь не удалось надуть никого.

Кто победит в поединке ловкачей? Кто окажется хитрее и изворотливей? Кто сорвёт весь банк? Увы, но я должен огорчить читателя: мы этого так и не узнаем. Потому что в этой истории, как только карты были розданы, произошло событие, обидное для всех картёжников мира. И виноваты в нём не участники игры, и даже не автор этого рассказа – мы честно пытались довести интригу до естественной развязки. Виновником оказался пьяный Земеля. Это он сорвал стоп-кран в двенадцатом плацкартном вагоне.

Завизжали тормоза – и лежащие на столе карты стаей птиц разлетелись по всему купе. Силой инерции Жорика бросило лицом в колени Лоха, и карты из Жорикова рукава просыпались на пол. Та же сила повалила Валеру животом на стол, предательски обнажив спрятанную под бедром колоду. Всем стало ясно всё. Молчаливо была зафиксирована «китайская ничья», и оставшиеся до Харькова минуты прошли в мрачном безмолвии.

* * *

Весь путь от Джанкоя до Харькова Фарс-Мажор наслаждался одиночеством в пятом купе шестового вагона, выкупленном целиком. Он напоминал самодовольного волка, которому таки удалось слопать всех семерых козликов вместе с рожками да ножками. Никто не мешал ему, развалившись на нижней полке и положив ноги в оранжевых ботинках на противоположную, как это принято у деловых американцев, предаваться сладостным мечтам, а именно обдумывать планы расширения ботиночного бизнеса на братские республики Закавказья. Чутьё коммерсанта подсказывало Шурику, что там его блестящий в прямом смысле этого слова товар найдёт хороший спрос, и туфли можно будет толкать на полсотни дороже. Эти грёзы оборвал стук в дверь. За ней стоял милиционер Василий.

Василий был образцовым советским милиционером, будто сошедшим с обложки детской книжки про дядю Стёпу: всегда подтянутый и чисто выбритый, с открытым лицом, располагавшим к доверию, в аккуратной форме, высокий и спортивный. Василий никогда не брал взяток с нарушителей. Не из принципиальных соображений, а потому что взяток ему ещё никто не давал. Сам Василий и не прочь был получить чего-нибудь на руку, как это делали некоторые его коллеги. Он мечтал о новеньком чешском мотоцикле, а накопить на него из скромного сержантского содержания не представлялось возможным. В поезде милиционеру попадались только пьянчуги да безбилетники, взять с которых было нечего. По этому поводу Василий немного расстраивался, но службу нёс исправно, не филонил.

Вот и сейчас в пятое купе шестого вагона его привело служебное рвение. Во время недавнего обхода поезда, когда они с Евгением Григорьевичем разыскивали пропавшего на станции Зима пассажира, Василий уже побывал в этом купе, и его обитатель показался милиционеру подозрительным. Шурик заметно нервничал, отвечая на простые, казалось бы, вопросы. Странным было и то, что он едет один в четырехместном купе в переполненном поезде. Да и выглядел он, как мы уже знаем, экзотически, если не сказать вызывающе, как классово чуждый элемент. Внутренний голос подсказывал Василию: проверь-ка ты у парня документы. А ну как паспорт просрочен? Если это так, то отвертеться от отступного – рубликов тридцать, а то и все пятьдесят – нарушителю не удастся.

– Сержант Федоренко, – представился Василий, стоя в дверях, и приложил руку к козырьку. Следующую фразу – «Предъявите ваши