Красная Поляна навсегда! Прощай, Осакаровка - София Волгина

с Делиборониди, совершенно забыв про встречу с проклинавшей его женщиной. Какое же было его удивление, когда через месяца два он опять получил письмо. В конверте была лишь фотография годовалой дочери, проколотое иголкой во многих местах. Адрес и его фамилия были написаны наклонным в обратную сторону почерком, специально, чтоб никто не догадался, кто писал. Письмо открыла жена.

– А это как понимать? – спросила она, положив конверт перед ним.

Генерал даже не понял сначала в чем дело. Потом дошло.

– Только фото, и больше ничего? – спросил он.

– Нет, больше ничего, – ответила устало жена, успокаивая раскапризничавшуюся дочь. Наталка тянула ручки к отцу. Он взял ее на руки.

– «Ладно, не переживай. Разберусь», – попытался он успокоить Симу.

– Я не знаю, что и думать. Может ты с кем-то встречаешься? Ведь дома, бывает, тебя и сутками нет, – с дрожью в голосе заговорила жена. – Если так, я терпеть не буду. Заберу ребенка и уеду к своим.

– Успокойся. Прежде всего меня нет потому, что я работаю, а не гуляю. И не надо угроз. Дело яйца выеденного не стоит. Ты же знаешь, что я поздно женился. Ты ж не думаешь, что я девок избегал? Ну есть дуры, которым кажется, что я один для них на белом свете. Только, я ж так не думаю. Так, что успокойся. Сегодня вечер, а завтра посмотрим, что к чему. Надо узнать, как могла эта фотография попасть в чьи-то руки. Фотографировали дочь месяца полтора назад в фотоателье. Неужели фотограф могла отдать одну кому-нибудь? На следующее утро он отнес фото к сестре Кики, попросил сходить в фотоателье. Кика пошла туда с Парфеной. Но выяснить ничего не удалось. Та порылась в негативах, но не нашла ее. Сказала, что скорее всего уничтожила его потому, что больше месяца не хранит их. Как это произошло – не знает. Кики сказала, что те шесть фото, что они получили – на месте. Три дома, одну отправили родителям Лизы в Чимкент, и по одной были у Кики и Харитона. Словом, так ничего не выяснив, они вернулись. И что делать с этой проколотой фотографией? Держать дома?

Сходили к местной бабке Пасике. Та сказала, что колдовали, чтоб в будущем у девочки были проблемы со здоровьем и замужеством, прочитала молитву над ней и велела сжечь ее после того, как сегодня вечером, она почитает молитву над ребенком. Так и сделали. Генерал нервничал, ходил из угла в угол. После молитвы взял ребенка на руки. Поглядывал в глаза Наталки, убеждаясь, что с ней все в порядке. Бабка сказала, что, если ребенок заболеет, не пугаться. Все пройдет довольно быстро.

– Вот, пусть не снимает с ручки этот глазок. На пухлую ручку была надета синяя бусинка с черной точкой – глазком на шелковой нитке.

Все будет хорошо! – пообещала Бабка Пасика на прощанье, когда Генерал подвез ее к дому. Через день, весь поселок говорил об сглазе по фотографии Генераловой дочки.

Для поселка это было событием. Генерала несколько раз останавливали и расспрашивали друзья и знакомые. Генерал отмахивался: «Ничего страшного, ну была фотография. Ну и что?»

На самом деле, конечно, это не было для него чепухой. Он знал, что в деле с фотографией замешана та самая красавица. Даже поехал в соседний поселок. Но выяснилось, что она там больше не живет. Была б гречанка, через родственников, что-то узнал бы. А у русских разве найдешь родственников? На том все и заглохло. Наталия через неделю сильно заболела. Напугала всех. Но через два дня, сразу как – то и выздоровела. Правда, пришлось опять бабку Пасику вызывать, почитать молитву над ребенком. Бабка сокрушенно качала головой, говорила, что очень уж сильная колдунья оказалась, потому что после молитвы чувствовала себя разбитой. Племянник Алекси отвез бабку домой. И хотя Генерал после ее ухода по обыкновению насмешничал, но холодок по спине пробежался. Теперь с утра первым делом он подходил к кроватке ребенка, посмотреть всели в порядке. Но Наталка росла всем на радость быстро и выглядела очень крепкой. Через полгода страхи, что он может лишиться ребенка, прошли. Дочь вовсю бегала и картаво выговаривала много слов. Даже выучила с мамой какой-то малюсенький стишок. А когда жена сообщила, что ждет еще ребенка, Генерал совсем успокоился.

* * *

У Феди-Дурака родился замечательный сынишка. Новоиспеченный папа с детским удивлением наблюдал за ним. Когда тот уже играл с погремушками и реагировал на всякие звуки, отец специально напевал или насвистывал всякие мелодии, и сынок замирал прислушиваясь. А когда ребенок плакал, что случалось очень редко, Федя начинал свистеть, ребенок затихал и улыбался отцу.

– Сто процентов, он будет певцом, – говорил Федя, – из меня не получилось, мать не дала образования, то хоть мой сын станет певцом. И Федя оглядывался на рядом сидящих, как они среагируют на его пророчество.

Жена предпочитала не очень с ним рассуждать. Да и некогда было: работы, особенно на кухне всегда хватало. Сейчас она стояла спиной к нему, чистила овощи:

– Он сам решит кем ему быть, – как бы отвечала она на его слова. – Может будет и певцом. Главное, чтоб была поддержка от родителей.

– Ну, я своего ребенка никогда не брошу, как когда – то меня бросили, – Федор опять скосил глаза на мать: как – нравится ей? Та молчала.

– Не знаю, бросишь или нет. Но малышу сейчас несколько месяцев, а у него нет коляски. Он уже не хочет постоянно лежать, ему нужна сидячая коляска.

– Вот – те на! Только что купили такую коляску, теперь нужна другая. Я лучше буду носить его на руках.

– Ты его носишь в день часик и то по дому. А мне надо его и на улицу выносить, чтоб дышал воздухом, и в больницу возить. Так что нужна коляска.

– Да, он не тяжелый. Можно и на руках ребенка поносить, правда, Димочка? – умильно обратился странный папочка к ребенку, явно не желая продолжать эту тему. Галя махнула рукой, и принялась нарезать лук.

Федя-Дурак не выносил запах лука, он взял ребенка на руки и пошел к дверям:

– Пойдем с сыночком подышим воздухом, – говорил он, целуя на ходу ребенка.

– Смотри за ребенком! – успела крикнуть вдогонку Галина. Пока она готовила, Федины взрывы смеха слышала не только она и свекровь, но и весь квартал.

– Чем это наш Димочка его так развлекает? – иронически, как бы себе, задала вопрос свекровь.

– И так всегда, – пожала Галина плечами, – я иногда боюсь, что он испугает ребенка и оставит его заикой.

– Да, что