Лицом вниз. Антология греческой прозы XIX века - Александрос Пападиамандис

стыдясь одновременно, взяла деньги из рук матери и, взглянув на них, увидела, что лица, изображенные на трех монетах, были лицами маленькими, бледными, с закрытыми глазами… О ужас! Это были лица маленьких девочек!

Она проснулась в холодном поту, несчастная, обезумевшая. Стоял полдень. Солнце, проникая через ветви прохладного платана, припекало ей голову. Несмотря на тепло и очарование майского дня, ее не покидало странное ощущение. Прежде, насколько она помнила, ее никогда не посещали видения во время дневного сна. Старуха размочила в воде два сухаря, положила на широкий камень у края канавы и оставила там на некоторое время, пока те не размокли и не начали разваливаться. Затем она стряхнула горсть крошек и съела их.

Когда наступил вечер и солнце, уронив на долину тень, спряталось за вершиной каменистой горы, опечаленная Франгоянну выглянула из своего убежища. Она окинула взглядом долину, усеянную оливковыми рощами, но не увидела ни души. Старуха подумала взять корзинку да посох и покинуть свое гнездышко, подняться наверх в лесную чащу и пойти оттуда вдоль реки, занимаясь прежним ремеслом, то есть собирая травы; правда, она не знала, куда теперь их пристроить: на этом свете у нее не оставалось другого убежища, кроме тюрьмы. Конечно, она еще надеялась найти ночлег в хижине какого-нибудь пастуха: тогда она отдала бы травы хозяйке в качестве небольшого вознаграждения. Но прежде всего Франгоянну хотела заняться сбором трав, чтобы прошла тяжелая тоска, терзавшая ее душу.

И тут она услышала звон колокольчиков, а затем увидела, как вдалеке показалось стадо. Старуха подумала, что если сейчас же не покинет овраг, то ее укрытие будет обнаружено. Ведь если скот пойдет к ручью, что течет до водоема, а затем падает вниз к водяной мельнице, то некоторые животные точно спустятся к маленькой речке вблизи оврага. Тогда они наткнутся на нее, испугаются и попятятся назад, и пастух, кем бы он ни был, обнаружит ее, удивится и почует неладное.

Самое верное — встретить его с притворной приветливостью, с ложью на устах. Ведь, скорее всего, этот отшельник уже много дней не получал вестей из города и не знал о преследовании, которому подверглась Франгоянну.

Глава 13

И в самом деле, чуть погодя, когда Янну покинула свое убежище и пошла вдоль реки, наклоняясь то тут, то там и собирая травы, к ней приблизилось стадо коз и овец, а вместе с ними и пастух. Янну сразу его узнала. Это был Яннис Лирингос. Увидев старуху, он стал кричать ей издалека:

— Какими судьбами, баба Гаруфалья? — (Лирингос узнал лицо, но, видимо, не помнил имени.) — Как хорошо, что я тебя повстречал! Не иначе Господь послал тебя!

«Что такое? — подумала про себя старуха. — Он хочет что-то сказать мне. Но он точно не слышал о моих бедах».

— Ты слыхала, баба Гаруфалья? — спросил ее Лирингос, подойдя поближе.

— Что, сынок? — с притворством спросила Франгоянну, не став его поправлять. — Я со вчерашнего дня в деревне не была. Вот пришла к реке трав собрать.

— Слухай, баба Гаруфалья, — простодушно сказал пастух. — Мы сегодня в лачуге разродились.

— Разродились?

— И запеленали! Третья девка за пять лет… все девки, горе-то какое!

— Поздравляю. — сказала старуха. — Здоровья твоему семейству!

— Да девчонка-то родилась хворой, все плачет и к груди не притрагивается. И мать ее, горемычная, совсем плоха… Постоянно в горячке и тревоге, бедолага.

— Да что ты!

— Удружи, баба Гаруфалья, зайди к нам в лачугу, сваргань какое-нибудь снадобье — ну что тебе стоит? А то от этой тещи никакого прока!

— Но скоро же ночь… — лукаво произнесла старуха.

И про себя подумала: «Вот она, моя судьба! Ах, Боже!»

— Ну и пущай! Ежели хочешь, можешь у нас заночевать.

Франгоянну сделала вид, будто сомневается. Но на самом деле она уже приняла решение.

В этот момент, с последним лучом солнца, что озолотил вершину восточного холма, покрытого переливающимися на свету оливковыми рощами, показались двое мужчин, бежавших вниз по пролегающей меж рощ тропинке.

Франгоянну увидела их первой и испугалась. В лучах яркого солнца на их костюмах блестели давно не полированные пуговицы. Это были жандармы.

Старуха, повернувшись спиной к пастуху, рванула к подножию каменистой горы, на запад.

Пастух удивленно крикнул:

— Ты куды, баба Гаруфалья?

— Тише, сынок! — испуганно прошипела старуха. — Богом заклинаю! Сюда идут сыщики! Не говори им, что видел меня!

— Сыщики?

— Не выдавай меня, сынок, иначе я пропала! Тсс! Коли мне удастся ускользнуть, то я приду к вам ночью.

И, сняв башмаки, старуха бросила их в корзинку и начала карабкаться вверх по скале, осторожно ступая босыми ногами, с корзиной в левой руке и посохом в правой, туда, куда могли забраться только козочки из пастушьего стада.

Мгновенно забравшись на высоту в несколько сажень, она спряталась за первой выступающей скалой и скрылась из виду.

Чтобы дойти до пастуха, жандармы должны были спуститься вниз и пройти вдоль реки через густую чащу — этим и воспользовалась, убегая, Франгоянну. Спустя некоторое время они подошли к Лирингосу, что присматривал за скотом, прикрикивая: «Тиви, тиви! Ой, ой!» Пастух пытался собрать животных и подвести их к дороге, ведущей вверх, чтобы потом погнать к загону на южном склоне горы.

Двое мужчин поприветствовали Лирингоса. Затем они спросили, не видал ли он «эту тетку, как там ее, Франгоянну».

— Не видал, — ответил Лирингос.

Один из жандармов стал ругаться на пастуха:

— Врешь! Тут она была, я ее своими глазами видел!

Он настаивал, что заметил тень, «силуэт» или «фигуру», как он выразился, старухи, которая, словно кошка, карабкалась вверх по скале. Второй ничего не видел и поэтому промолчал.

Первый жандарм, обутый в царухи, попытался залезть на скалу. Но через несколько шагов сорвался и повалился вниз, слегка ушибив колено.

Тот северный косогор, на который забралась Франгоянну, назывался Лысая гора. Он был каменистый, неприступный, и волны целовали его и разбивались об его подножие. Оттуда открывался вид на Македонию, Халкидики и величественный Афон.

Место, где оказалась гонимая женщина, называлось Раковина. Туда редко ступала нога человека. Разве что пастух на свой страх и риск поднимался в это труднодоступное место, если какая коза отбивалась от его стада и карабкалась вверх по скале. Франгоянну нашла маленькую пещеру, целиком открытую со стороны моря (поэтому она и называлась Раковина), и удобно расположилась в этой нише. Она была почти уверена, что преследователи до нее не доберутся. Даже если кто из них и был таким «сорвиголовой» и смог бы забраться на гору, у старухи имелся план отступления.