Рабыня Изаура - Бернарду Жуакин да Силва Гимарайнш

– Кто она, Мартиньо?

– Ну кто же это может быть?

– Беглая рабыня?!

– Да, беглая рабыня, сеньоры! И она танцует там.

– Ха! Ха! Ха! Какая глупая шутка, Мартиньо! И долго еще ты собираешься нас дурачить? Развязка должна быть интересной. Это бесподобно! Весьма занятная игра! Если бы на каждом балу случалось такое, я не пропустил бы ни одного, – так говорили юноши, с громким хохотом отворачиваясь от Мартиньо.

– Вы насмехаетесь? Смотрите же, фарс превратится в трагедию!

– Великолепно! Замечательно! Продолжай, Мартиньо!

– Не верите? Так слушайте. А потом скажете, как вам понравится этот фарс.

Сказав так, Мартиньо сел на стул и, развернув объявление, приготовился его читать. Остальные с любопытством окружили его.

– Слушайте внимательно, сеньоры, – продолжал Мартиньо. – Пять тысяч! Вот броский заголовок, красноречивые цифры напечатаны на титульном листе этого бессмертного творения, стоящего больше, чем «Илиада» Камоэнса[14].

– И «Лузиады» Гомера, не так ли, Мартиньо? Оставь свои идиотские предисловия и читай объявление.

– Сейчас я удовлетворю ваше любопытство, – сказал Мартиньо и продолжил чтение: – «Из поместья сеньора Леонсио Гомеш де Фонеска, муниципалитет Кампус, провинция Рио-де-Жанейро, бежала рабыня по имени Изаура со следующими приметами: цвет кожи светлый, лицо нежное, как у любой белой женщины, глаза черные и большие, волосы того же цвета, длинные, слегка вьющиеся, рот маленький, розовый, красиво очерченный, зубы белоснежные и ровные, нос прямой, талия тонкая, фигура стройная, рост средний. На левой щеке маленькая черная родинка, над правой грудью след ожога, очень похожий на крыло бабочки. Одевается со вкусом и элегантно, хорошо поет и виртуозно играет на пианино.

Так как она получила прекрасное образование и обладает хорошей фигурой, где угодно может сойти за свободную сеньору из хорошего общества. Бежала в сопровождении португальца по имени Мигел, выдающего себя за ее отца. Естественно, они изменили имена. Тот, кто их задержит и доставит вышеуказанному сеньору, помимо компенсации всех расходов получит вознаграждение пять тысяч рейсов».

– Не может быть, Мартиньо?! – воскликнул один из слушателей. – То, что я только что слышал, напечатано в этом листке? Ты нарисовал портрет Венеры и говоришь, что это беглая рабыня!..

– Если все еще не желаете верить, читайте сами. Здесь все написано…

– В самом деле! – добавил другой. – Конечно, надо искать такую рабыню, ведь она стоит того сама по себе, а не ради пяти тысяч рейсов. Если я встречу ее, никто не заставит меня вернуть ее хозяину.

– Меня уже не удивляет, что Мартиньо ищет беглянку здесь, столь совершенное создание можно встретить только в королевском дворце.

– Или в волшебном замке. По приметам и родинке догадываюсь, что это может быть только новое божество, которое появилось сегодня…

– Так или иначе, но ты попал в яблочко, – оборвал его Мартиньо и, подозвав их к двери, продолжал: – Теперь идите сюда и обратите внимание на эту красивую девушку, которая танцует с Алваро. Бедняга Алваро, как он радуется! Если бы он знал, с кем танцует, он бы разом изменился в лице. Посмотрите хорошенько, господа, разве приметы не совпадают?

– Совпадают! – быстро ответил один из юношей. – Это невероятно! Я вижу родинку на левой щеке, которая придает ей неизъяснимую прелесть. Если у нее есть то крыло бабочки над правой грудью, то сомнений быть не может. Боже! Возможно ли, чтобы такая красивая девушка была рабыней?

– И осмелилась появиться на этом балу? – добавил другой. – Я все еще не могу в это поверить.

– Ну, что касается меня, – сказал Мартиньо, – то я думаю, что здесь дело верное, и я уже слышу звон золота в моем кошельке. Заветные пять тысяч рейсов… до скорой встречи, мои дорогие сеньоры.

Говоря так, он осторожно сложил объявление, сунул его в карман и, потирая руки с циничным удовлетворением, взял шляпу и удалился.

– Исключительный подлец, – сказал один из присутствующих, – до чего же он жаден до золота, этот Мартиньо! Думаю, что он способен на все и даже может сделать так, чтобы эту красивую девушку арестовали прямо здесь, на балу.

– За пять тысяч он готов на любую подлость. Такое ничтожество позорит наше общество. Мы должны все вместе постараться изгнать его из академии. Я сам бы дал пять тысяч, чтобы быть рабом такой необыкновенной красавицы.

– Это поразительно! Кто бы мог подумать, что такой ангельской внешностью обладает беглая рабыня!

– А кто сказал, что в теле рабыни не может скрываться ангельская душа?..

Глава 14

Окончилась кадриль. Алваро, исполненный восторга и ликования, провел свою очаровательную спутницу через зал, сопровождаемый взглядами, горящими завистью и восхищением. Пользуясь удобным случаем, он предложил ей выпить какой-нибудь прохладительный напиток, для чего увел ее в уединенную, почти пустынную комнату. До этого момента он еще не объяснялся в любви Элвире, хотя эта любовь, все более пылкая и страстная, постоянно светилась в его глазах, проявлялась в словах, во всех его движениях и поступках. Алваро считал, что уже познал сердце своей любимой, и, изучая ее в течение двух месяцев, открывал в ней все новые и новые совершенства. Он был твердо убежден, что из всех известных ему до тех пор красавиц Элвира была самой достойной его любви, и уж никоим образом не сомневался в чистоте ее души и искренней привязанности.

Поэтому он полагал, что без какого бы то ни было риска для своего будущего может отдать свое сердце во власть этой страсти, с которой был уже не в силах совладать. Что касается происхождения и родословной Элвиры, то это его нисколько не заботило, и он ни разу не пытался разузнать что-нибудь. Классовые предубеждения были чужды его принципам и филантропическим чувствам, ему было безразлично, была она принцессой, гонимой судьбой, или родилась в бедной рыбачьей хижине. Он знал ее, знал, что она была одним из самых совершенных и восхитительных созданий, какое только можно было встретить на земле, и этого ему было вполне достаточно.

Нам уже известно, что Алваро придерживался в своих взглядах непреклонности quaker[15]. Он был не способен вынашивать планы обольщения, злоупотребляя любовью, внушенной им прекрасной незнакомкой.

Так вот, в тот вечер влюбленный юноша, более чем когда-либо покоренный и ослепленный исключительными прелестями и привлекательностью Элвиры, блиставшей в аристократическом обществе, не смог и не захотел более откладывать серьезного объяснения, предчувствие которого волновало его сердце и трепетало на губах, и, оказавшись наедине с Элвирой, он сказал значительным и взволнованным голосом:

– Дона Элвира, если у