Саратон, или Ошибка выжившей - Светлана Стичева

абитуру в одной комнате. А потом, а потом… Лена писала, что дальше нельзя загадывать, а то не сбудется. У нас есть чёткий план, и мы будем действовать. С последней фотографии Лены, которыми мы обменивались ежемесячно, смотрела высоколобая девушка с прямым тонким носом, задумчивыми глазами и губами сердечком, похожая на какую-то актрису с обложки журнала, а не на будущего учёного-физика. Конечно, на её фоне я буду смотреться размыто, но я уже привыкла быть на вторых ролях, мне даже нравилось выступать всегда позади Катьки, потому что в тени безопасней. Если надо – можно шагнуть вперёд, а иногда лучше уйти незамеченной.

Июнь выпускного класса выдался особенно жарким. Мама полностью освободила меня от домашних дел, и я сидела над учебниками, не выходя из квартиры целыми днями. Я уже не боялась и не переживала, потому, что выучила все билеты наизусть, а предполагаемые задачи были мне по силам, ведь я готовилась по серьёзным учебникам. Папа помогал мне разбирать сложные темы, иногда мы засиживались на кухне до часу, а то и до двух ночи.

Накануне экзамена по алгебре я зашла в школу, чтобы на всякий случай уточнить расписание и поболтать с кем-нибудь из одноклассников: надо было немножко расслабиться и переключиться. Катька сидела дома с зубной болью и жаловалась по телефону, что не может сосредоточиться: «Ох, я не знаю, как буду сдавать, лишь бы не двойка!» Катька давно определилась, что пойдёт прямиком в Тушинский Политехникум учиться на товароведа. С её слабеньким аттестатом на большее не приходилось рассчитывать. Да и уезжать подруга не собиралась, для полного удовлетворения жизнью ей нужен был только жених из «лётчицкого» квартала. Я прогуливалась по коридору, рассматривая портреты русских писателей, развешанные по стенам, и заранее прощалась мысленно с каждым: вдруг потом не успею? Всё-таки эти стены мне стали родными, и скорое расставание щемило сердце. Наверное, первое время я буду скучать. И по школе, и по одноклассникам, и, конечно, по Катьке. Но, как говорила мама, с глаз долой – из сердца вон, и моя новая прекрасная жизнь меня вылечит от тоски и грусти. Как сильно я буду скучать по маме? А по отцу? Не выйдет ли так, что я не смогу без них справиться?

В этих раздумьях я дошагала до лестницы, где наткнулась на завуча Марину Леонидовну.

– Поля, здравствуй. Как твои дела? – спросила она участливо. – Готовишься?

– Здравствуйте. Конечно! – ответила я.

– Уже выбрала, куда поступать будешь? Вспомнила, ты говорила, что в Москву. Но что, если медали не будет? Ты подумала о подстраховке? Я бы порекомендовала тебе присмотреться к новому факультету информатики Сибирского универа. Выездная комиссия включила его в перечень принимаемых у нас здесь…

– Да зачем мне это? – я прервала её довольно бесцеремонно. – Вы же сами говорили, что это не мой уровень, что я достойна большего, и мне надо обязательно ехать в столицу. Вы же сами подписывали рекомендацию на медаль!

– Да, всё так… Но я подписывала рекомендацию не только тебе. Ещё и Наташе Черных .

Я замерла, не в силах поверить услышанному. Да, Наташа была прилежной ученицей, шелестевшей ответами у доски так тихо, что слышно её было не дальше учительского стола и первой парты. Да, в журнале напротив фамилии Черных стояли преимущественно пятёрки. И да, я не обращала на неё внимания, потому, что никак не предполагала конкуренции за медаль.

– А что, разве не может быть две медали? – спросила я, пытаясь унять нараставшую дрожь в подбородке.

–Ты не волнуйся, – сказала Марина Леонидовна, – готовься спокойно, просто имей в виду, что может быть всякое. По медалям существуют квоты. Их выделяют несколько штук на город, и потом комиссия ГОРОНО обсуждает всех претендентов. Мы не знаем сами, сколько выделят в этом году. Просто бывало, что хватало не всем.

– Но разве это возможно? – спросила я. – Если два человека ответили одинаково хорошо?

– Совсем одинаково не бывает. Смотрят на всё, даже на запятые в письменных ответах по математике. Я предупредила тебя, чтобы ты не расслаблялась, не торопилась сдавать решение, а несколько раз проверила свою работу. Оформление должно быть безупречным! Математику – первый экзамен – всегда проверяют особенно строго.

– Но ведь не может быть такого, чтобы поставили четвёрку за правильные решения и ответы на все вопросы! – я продолжала зачем-то упираться.

– Может, – сказала Марина Леонидовна, – и бывали случаи. Есть такое понятие – формальная часть. Вот по этой формальной части могут снизить отметку. Помнишь Свету Волкову? Из выпуска на два года раньше. Ей тогда медали не досталось именно поэтому.

– Завалили?

– Не груби, пожалуйста. Я вообще не должна тебе всё это рассказывать, но ты хорошая добрая девочка, и я хочу тебе хоть как-то помочь.

Я покраснела, вспомнив, как плакала на похоронах сестры Марины Леонидовны, и как потом помогала на поминках, зайдя отогреться и просохнуть после промозглого быстрого прохода по раскисшей октябрьской листве.

– И вот ещё что, Полечка, – сказала Марина Леонидовна, озабоченно всматриваясь в моё лицо, – как бы ни случилось – не сдавайся. Ты обязательно должна поступить сразу, в этом же году. Хоть куда. Поступить и уехать. Нельзя терять год, это бывает критично. Мало того, что можно всё подзабыть, могут и обстоятельства поменяться, может случиться, всё, что угодно. Взять ту же Волкову. Не поступила, устроилась в Гастроном наш на кассу, а потом – землетрясение, и так нелепо придавило её старым упавшим шифоньером.

– Ох! – я всплеснула руками.

– Теперь вот только лечение да реабилитация, какая уж там учёба. Так и застряла здесь, а такая способная девочка. Ну, давай, Поля, готовься, настраивайся. До свидания.

На ватных ногах я добрела до дома. Такого я не ожидала. Даже не думала, что это возможно – не получить медаль из-за какой-то формальной части. Из-за какой-то одной запятой! Не по русскому, а по математике! Конечно, я раньше слышала, как оставались без медалей блестящие отличники, но думала, что всё справедливо, и они допустили ошибки на финише, не смогли совладать с волнением и ответить на каверзный вопрос. А получается, это лотерея? И кому дать медаль, решает комиссия?

– Папа, а ты знаешь Черных? – спросила я вечером. – Отца нашей Наташки.

– Кто ж его не знает, – усмехнулся папа, переворачивая на сковороде ароматные свиные котлеты, – парторг Комбината.

– Большая шишка, начальник?

– Да уж, большая. Шишка не шишка, а заноза та ещё. Как вопьётся! Хорошо, что я беспартийный, а друзья говорят, что порой спасу нет от него.

– Серьёзный человек, знает своё дело, – подключилась мама, – понятно, что не