Однажды в лесу - Бибхутибхушон Бондопаддхай

природная красота заставляла мое сердце содрогаться от бесконечных таинственных переживаний: порой она приводила меня в ужас, временами наводила тоску и толкала на глубокие размышления, иногда являлась в сказочных снах, а бывало и так, что оборачивалась болью всех мужчин и женщин на земле. Словно она была высокой безмолвной музыкой. Мерцание звезд служило ей ритмом, лунная ночь — аккомпанементом, стрекотание сверчков — мелодией, а убегающий огненный хвост падающей звезды — тактом.

Эту красоту лучше не видеть тому, кто связан узами семейной жизни. Эти пленяющие чары природы, отвадив человека от дома, превращают его в равнодушного, несчастного странника — вроде Гарри Джонстона, Марко Поло, Хадсона или Шеклтона — и не оставляют ему никакой возможности создать свой очаг. Тот, кто единожды услышит ее зов или узреет ничем не прикрытую красоту этой чаровницы, едва ли согласится осесть на одном месте и стать домохозяином.

Порой я выходил на улицу глубокими ночами и подолгу стоял в одиночестве, любуясь яркой одинокой луной и темными полями. От ее красоты можно было сойти с ума — я нисколько не преувеличиваю, — мне кажется, впечатлительным и тонко чувствующим людям лучше ее не видеть, она несет в себе погибель, и едва ли кто способен с ней справиться.

Но нельзя не признать, что иметь возможность любоваться подобной прелестью природы — редкий подарок судьбы. Разве встречаются такие безграничные нелюдимые просторные лесные края, цепи холмов и гор, заросли тамариска и сахарного тростника на каждом шагу? Глубокая тишина ночей, сумеречная тьма и лунный свет пробуждали желание слиться с ними — стань столь редкая красота легкодоступной, не исполнилась ли бы земля поэтами и безумцами?

Я расскажу вам историю о том, как однажды мне довелось лицезреть подобную красоту природы.

Как-то раз я получил телеграмму от адвоката из Пурнии с просьбой явиться на следующий день в десять утра в суд, иначе мы точно проиграем одно важное для нашего поместья разбирательство.

Пурния находилась в пятидесяти пяти милях от моей конторы. Был лишь один ночной поезд, но к тому моменту, когда пришла телеграмма, я едва ли успел бы добраться до ближайшей станции Ката́рия в семнадцати милях от нас и успеть на него.

Было решено отправиться прямо сейчас верхом на лошади.

Поскольку путь был неблизкий и опасный, особенно учитывая, что ехать приходилось ночью и через лес, условились, что сборщик налогов Шуджон Сингх поедет со мной.

С наступлением сумерек мы оседлали лошадей и выехали. Не успели мы покинуть контору и заехать в лес, как на небе взошла убывающая луна. В ее неясном свете лесная чаща кажется еще более загадочной. Едем бок о бок — я и Шуджон Сингх. Дорожка то поднимается вверх, то сбегает вниз, белый песок мягко поблескивает в лунном свете. Вокруг только заросли тамариска и сахарного тростника, изредка встречаются какие-то кустарники. Шуджон Сингх рассказывает разные истории. Лунный свет становится всё ярче — лес и песок всё яснее вырисовываются в нем, макушки невысоких деревьев и кустарников тонкой полосой убегают далеко к горизонту. Куда ни посмотри, по одну сторону — бескрайние поля, а по другую сторону — лес. Слева от нас, вдалеке, виднеется цепочка невысоких гор, вокруг ни души, кромешная тишина, ни единого звука, ни шороха, словно мы с Шуджоном Сингхом — единственные живые существа на одинокой лесной тропе на какой-то неведомой планете.

В какой-то момент Шуджон Сингх остановил лошадь. Что такое? Из соседних зарослей вышла самка дикого кабана, преградив нам путь, перевела на другую сторону свой выводок и скрылась в лесу. Шуджон Сингх сказал: «Пронесло, господин. Я думал, дикий буйвол. Мы уже подошли к лесам Мохонпура, здесь можно легко на них нарваться. Недавно одного человека тут затоптал насмерть дикий буйвол».

Мы проехали еще немного. Вдруг в свете луны вдалеке показалась темная фигура.

Шуджон предупредил меня: «Господин, придержите лошадь, она может испугаться».

Мы замерли в ожидании — не двигается. Когда наконец решились приблизиться, то увидели, что это — хижина из сахарного тростника. Мы вновь пустили лошадей галопом. Поля, леса, холмы — всё залито ярким светом луны. Откуда-то, то ли из леса, то ли с неба, доносилось щебетание одинокой ночной птицы. Из-под копыт наших лошадей всё выше и выше поднимались клубы пыли — мы не останавливались ни на мгновение.

Мы еще долго проскакали так. От неподвижной позы начала болеть спина, седло нагрелось, лошадь сбилась и перешла на рысь. Она была пугливой, поэтому мне всё время приходилось быть начеку и внимательно осматривать дорогу далеко впереди — испугайся она и резко остановись, я тут же вылечу из седла.

Для того чтобы не потеряться в этом густом лесу, люди связывали в узелки макушки сахарного тростника, встречавшегося по пути, и, поскольку никакой протоптанной тропы не было, мы ориентировались по этим узелкам. В какой-то момент Шуджон Сингх сказал:

— Господин, это как будто не та тропа. Мы сбились с пути.

Я посмотрел на ковш Большой Медведицы на небе и отыскал Полярную звезду.

— Пурния располагается прямо к северу от нашего поместья, так что всё в порядке, — успокоил я Шуджона.

— Нет, господин, нам нужно перейти через реку Коши, а после идти строго на север. Теперь придется идти на северо-восток.

В конце концов мы вышли на верную дорогу.

Луна стала еще ярче — какой это был лунный свет, какая красота ночи! Тому, кто никогда не шел по тропе вдоль залитых лунным светом полос песка и зарослей тамариска, не понять, как прекрасно его сияние! Много ли найдется людей, которым довелось увидеть взошедшую на просторном куполе неба яркую луну, освещающую глубокой ночью лесные и горные дорожки или островки песка? Ах, какая это была езда! Наши лошади шли бок о бок, тяжело дыша, и мы с Шуджоном, несмотря на ночную прохладу, покрылись испариной.

Мы остановили лошадей под деревом шимула где-то посреди леса и спешились немного отдохнуть — минут на десять, не больше. Неподалеку протекала небольшая речушка, которая впадала в Коши; шимул покрылся пышными соцветиями и гордо возвышался над зарослями небольших деревьев и кустарников, окружавшими нас плотной стеной. Не было ни единого намека на тропу. И я, и Шуджон испытывали страшную жажду.

Свет луны начал тускнеть. Луна постепенно скрывалась за горами, цепочкой тянувшимися на западном горизонте. Впереди лишь темная лесная тропа. Тени становились всё длиннее, птицы умолкли, вокруг темнели окутанные мраком лес и поля. Ночной воздух отдавал холодом. На часах было почти четыре. Я переживал, как бы нам не