Как делаются... - Андрей Александрович Пирогов

— Зато я, невестушка, еще одного клиента нашла.

— Как? — не удержалась Алла.

— Вот так, — умудренно усмехнулась свекровь. — Уметь надо.

Про себя Алла вздохнула: с Софьей Сергеевной ей, конечно, не тягаться, куда там.

— Не расстраивайся, невестушка, — уловила смену настроения свекровь. — Поживешь с моё — научишься.

* * *

Станислава Михайловича Алла встретила через неделю, на улице, случайно.

— Здравствуй, Алла, — взгляд тренера был странным — добрым, мягким, но одновременно настораживающим: — Я всё знаю.

Алла напряглась, забыла поздороваться:

— Что?

— Всё, — вздохнул тренер. — По телевизору показывали, как ФСБ брала ваш фонд.

— Станислав Михайлович… — в конце концов чужое непонимание, да что там, глупость, начинают раздражать. — А Вы только телевизору верите?

Тренер глянул в глаза коротко.

— Нет, не только. — Он помолчал, шмыгнул носом и потёр его. — Заболеваю, кажется… Ладно, Алла, извини, я тороплюсь, дети ждут.

— Ага, — у Аллы не было иного выхода.

Как-то тренер со временем стал высыхать.

Со спины это было особенно заметно.

Алла грустно усмехнулась и пошла своим путем.

Настроение почти не испортилось: сегодня она нашла своего первого настоящего клиента, значит, им со свекровью остается отдать, если получится, всего только 900.

Что ни говори, но умные люди есть, надо только поискать хорошенько.

Как делаются мудрыми

Сергей очень нравился Вере, да и замуж было пора.

Уже ученая горьким опытом, Вера не открыла планов даже лучшей подруге Любе. Надо было быть еще жестче — и не знакомить нежданного кавалера с одноклассницей — мать, как всегда, оказалась права! — но это стало ясно гораздо позже. В общем, как в дурном кино: отбила разлучница жениха, попалась Вера в свои же сети: смолчала же, не предупредила Любаню — не трожь! — какой теперь с нее спрос? И пришлось Вере испить чашу до дна: на свадьбу Любка позвала подругу свидетельницей, и одному Богу известно, как Вера сумела тот день выдержать: улыбаться, поздравлять, произносить тосты. Стыдно было за один вечер до того; у Сережи с Любкой уже начиналось, а Вера, дура, еще не замечала ничего и поддалась матери, пригласила Сергея к себе. Мать накрыла на стол, а потом случился нежданный телефонный звонок — тете Лизе плохо — и мать ушла, не выдав себя ни одним движением, предупредив: домой ночевать не вернусь. Расчет Вера поняла позже, а тогда… Тогда Сергей взял да и пришел с Любой — на улице, мол, встретил: можно представить, какой у прозревающей Веры был веселый вечерок. Хорошо хоть мать утром ничего не сказала, так всё молчком и кончилось, и стыд не выел глаза — в их городишке все друг друга знают.

А через полгода подруга Сергея и окрутила.

* * *

Прошло еще полгода.

Вера по-прежнему была одна, а в семье Любани родился сын. Сопоставив сроки, Вера поняла: до свадьбы успели, обрюхатил Сережа Любусю, вот, значит, чем товарка завлекла. Что ж, Бог им судья. Вера подарила крестному погремушку и как следует повеселилась на встрече роженицы. Юная мамаша чувствовала себя плохо, да и пить ей было нельзя, а Вера с Сережей оторвались на полную катушку, финал не запомнился. А что? — ей, подруге дома, можно, никто не осудит. Сергей, правда, веселился с некоторой натугой: работа у него не ладилась, платили маловато; но, как набрался, повеселел.

* * *

Через два года вышла замуж, наконец, и Вера.

Муж попался немолодой, вдовец, но и самой Вере к тридцати подкатывало, так что, почитай, в последний вагон вскочила. Настояла мать: при таком-то всегда молодая будешь, а дети у него взрослые уже, алиментов не платить, и зарабатывает не чета любкиному Сережке. Упустишь — наплачешься; хочешь в старых девах век отходить?

Вера послушалась и не пожалела.

Николай Иванович оказался ласковым, понимающим, ни в чем не перечил, денег приносил много, не пил, в траты не вмешивался, позволял молодой жене покупать что угодно. По ночам разве Вере было холодновато, но тут пришлось смириться — не всё же целиком?

Зато когда она родила мужу дочку, тот совсем размяк: на руках бы Веру носил, но не молодой уж, чай.

Да, на свою-то свадьбу Вера Любку, естественно, пригласила свидетельницей — и тут не промахнулась: от сравнения с нею она весь день испытывала дополнительное наслаждение. Любаню после первых родов разнесло, а Вера пребывала в самом соку — ягодка хороша спелой.

Сережа на свадьбе упился в зюзю, пришлось невесте свидетельницу пораньше домой отпускать: еще б чуть-чуть и испортил свадьбу.

И это хорошо.

* * *

Следующие три года подруги встречались редко: Вера нянчилась с дочкой, Люба — со вторым сыном. Не хотела уж (призналась под горячую руку Вере: Сережа всё сильней попивать стал — боюсь, с работы прогонят), но подумала-подумала и решила: раз уж залетела — пусть.

Чесался у Веры язык напомнить подружке кое-что, как отбила у нее жениха когда-то, — да пожалела: и так у Любки, бедной, жизнь несладка.

Матери только обронила вскользь:

— У разлучницы-то с Сергеем, мам, что-то, знаешь, того…

— Сама виновата, — поджала губы мать. — Хорошо, ты у меня — умная, не пошла за него когда-то, почувствовала. А уж как набивался, а? Как набивался?!

— Мам… — слегка оторопела Вера. — Сергей… набивался?

— А то?! — нахмурилась мать. — Всё домой к нам норовил заскочить, когда меня не было: помнишь, Лизавета заболела, а я ушла к ней? — тут же ведь приперся! Да к тебе Любка тогда зашла, спасибо ей хоть за что-то — оберегла, помешала.

Веру отвлек телефонный звонок, и возразить матери она не успела.

* * *

Это в молодости кажется: жизнь вечна; а как она, эта самая жизнь, устоится — годы полетят как столбы за вагонным стеклом — успевай подсчитывай. Только дни рожденья отстукивают: 35, 36, 37… И память, кстати, подтверждает: юность помнится до деталей, а дальше всё замешивается в месиво, и хорошо, если есть точки отсчета: в том году — свадьба, в том (чуть не сорвалось — в следующем) старший в школу пошел, а через два года еще — младшая.

Между — как корова слизнула.

* * *

Изменяла Николаю Ивановичу Вера нечасто, постоянного никого себе не завела, хотя, если честно, могла — и он бы, пожалуй, не осудил: такая разница в возрасте. У Веры самая пора, а Николаю Ивановичу ночью уже больше про теплое одеяльце мечтается. Знал ведь, когда молодую брал?

Себя Вера ни в чем не винила.

Честь семьи соблюдена? — соблюдена: нечастые