Луч солнца - У Тейн Пхей Мьин

сердись на него, Мадин Джи. Он парень хороший, но неразумный. Я принесу все, что у него там осталось, — сказал старик У Не Дун, опасаясь, как бы дело не дошло до драки.

Через два дня была назначена свадьба Сейн То и Ма Бьяйн, внучки У Не Дуна. И старик никак не хотел допустить, чтобы накануне такого счастливого дня вышла неприятность. Правду сказать, ему вовсе не по душе было ее замужество — боялся он остаться совсем один. Но внучка настаивала на своем. Да и как тут отговоришь, когда двое молодых прямо-таки прилипли друг к другу.

У Не Дуну было уже много лет. И, конечно, следовало ему устроить жизнь любимой внучки, чтобы можно было спокойно умереть. Присмотревшись внимательно к Сейн То, старик понял, что девушка не ошиблась в своем выборе. Парень он не ленивый, работящий. Не пьет, в карты не играет, никакого баловства за ним не водится. Однажды У Не Дун внезапно занемог, стало ему на берегу плохо. Поблизости оказался Сейн То. Он отнес старика в хижину и потом, чем мог, помогал ему. Ну, Ма Бьяйн тут и поняла, что Сейн То единственный человек в мире, на которого она может опереться, что будет он ее надежной защитой. Дело шло к дождям. Сейн То помог деду и внучке поставить бамбуковую хижину, сделал хорошую крышу. Старик тоже привязался к Сейн То и считал уже за родного.

— Ничего себе! Такую рыбину припрятал! — сказал Мадин Джи, увидев, как старик с трудом перекладывал огромную рыбину в баркас перекупщика. Сейн То от злости сжал кулаки и заскрипел зубами. Мадин Джи, довольный богатым уловом, рассмеялся и весело крикнул двоим доверенным:

— Отчаливай!

Те двое оттолкнули баркас, в который ловко вскочил Мадин Джи.

Сейн То стоял на берегу и смотрел вслед баркасу, увозившему его огромную рыбину. Подошел У Не Дун, обнял Сейн То и повел парня к себе домой. Ма Бьяйн шла рядом, с трудом сдерживая слезы обиды.

Мадин Джи проехал мимо деревень Чепаун и Яманайпингайн и повернул в приток Такай. Приток был узким, и рыбаки, завидев лодку Мадин Джи, спешили уступить ему дорогу. Вот проплыла и осталась позади деревня Виоузин, а вскоре Мадин Джи увидел каменные дома города Паттейна.

На самом берегу высилось двухэтажное здание. На его обращенном к реке фасаде было написано: «Построен в 1930 году».

Мадин Джи направил баркас к причалу.

— Апана, где твои рабочие? — услышал Мадин Джи голос своей хозяйки, До Ньо Бвин, обращавшейся к человеку на причале.

— Здесь, госпожа.

— Быстро зови сюда. Готовьте лед. Рыбу перекладывайте в бочки да пошевеливайтесь, чтобы успеть к пароходу на Рангун. Мадин Джи еще не вернулся?

— Вон его баркас.

— А, наконец-то! Я уж заждалась совсем. Где ты застрял? Тебе когда нужно было здесь быть? Если уж у меня работаешь, изволь проворней поворачиваться.

— Да, госпожа. Я… я… — проговорил Мадин Джи дрожащим голосом.

— Что «я»? Что ты все якаешь? Рассказывай, что там у тебя произошло?

— Сейн То, тот, что собирается жениться на внучке У Не Дуна, припрятал большую рыбину. Пришлось с ним повозиться, прежде чем он отдал украденное.

— Ах, каналья! За сеть еще не расплатился, а уже ворует. Однако надоело мне тебя слушать. Это меня не касается. Твоя работа — ты ею и занимайся.

Мадин Джи покорно опустил перед хозяйкой голову и стоял навытяжку. Жестокий, бессердечный с рыбаками, сейчас он выглядел трусливым и жалким. До Ньо Бвин он боялся до дрожи в коленях. Да ее все боялись — эту богатую, суровую, оборотистую женщину. Она окружила себя преданными людьми, готовыми выполнить любое ее приказание. Когда Мадин Джи был арестован по подозрению в убийстве, До Ньо Бвин вызволила его, спасла от тюрьмы, заполучив благодарного и верного ей пса. Мадин Джи восхищался ее изворотливостью, умением делать большие деньги, но осмотрительно не совал нос не в свои дела.

— Ма Бьяйн!

— Что, дедушка!

— Сейн То дрова в лодку положил?

— Положил. Лук, перец, чай я сама положила. Не беспокойся.

— Это я на всякий случай спрашиваю. А лицензию на ловлю сетью взял?

— Взял, взял. Успокойся ты.

Этими волнениями обычно заполнено утро каждого рыбака, что отправляется в море. После свадьбы прошло всего три дня, а молодым пришлось уже расставаться. Такова жизнь рыбака.

— Поехали!

Лодки одна за другой отваливали от берега. Жены и дети уходящих в море рыбаков стояли у самой кромки воды и махали им вслед. Ма Бьяйн тихонько оттолкнула лодку мужа. Сейн То, не отрывая глаз, с тоской смотрел на молодую жену, с которой не успел вдоволь намиловаться.

— Да чего же ты у меня красивая!

— Это тебе только кажется. Обыкновенная.

— Нет, необыкновенная.

Слова мужа волновали Ма Бьяйн и смущали ее. Когда-то мать ее, жена рыбака, весьма далекая от поэзии, родив светлокожую девочку, нарекла ее красивым именем: Ма Бьяйн — Белая Птица. Нынешние поэты назвали бы ее «Жемчужиной» или как-нибудь в этом роде.

Ма Бьяйн перекладывала рыбу из лодки в корзину.

— Сегодня ничего не вздумай припрятывать. Первая лодка еще не успела подойти, а уж Мадин Джи был тут как тут. Весь улов сегодня в Рангун отправляет, — предупредил старик У Не Дун, стоя рядом с лодкой.

— Знаю, дедушка. Поэтому сама и перекладываю рыбу в корзины.

Когда Ма Бьяйн закончила работу и перенесла корзины на берег, У Не Дун сам залез в лодку и тщательно проверил все укромные уголки, чтобы не осталось ни одной рыбешки.

— Да ничего там нет, говорю.

— А может, в воду опустил? Надо посмотреть.

— Боишься, что сеть отберут?

— Конечно, боюсь. Мы же за нее еще не расплатились.

Убедившись, что рыбы больше нигде нет, старик вышел на берег.

Мадин Джи подгонял рыбаков, чтобы скорее несли рыбу. Торопился — не дал людям времени перенести вещи в дом и уже взвешивал первые корзины.

— Что же так мало? Неужели это весь улов?

Эти слова рыбаки слышали каждый раз, когда возвращались домой.

— Себе ничего не оставили?

— Ничего, — ответили рыбаки дружно.

— У Не Дун, где Сейн То?

— Ма Бьяйн, поди позови Сейн То.

Мадин Джи стоял, сложа руки на груди, и ждал рыбака. Сейн То смело подошел к перекупщику. Рядом с ним была Ма Бьяйн.

— Слушай, ты. Это твои штучки? — спросил перекупщик грубо.

— Я что-то не понимаю вас, — ответил рыбак твердым голосом.

— Мадин Джи, я сам всю лодку облазил. Ни одной рыбешки не оставили, — дрожащим от страха голосом проговорил стоявший рядом У Не Дун.

— Я даже под лодку лазила. Ничего