Кислый привкус смерти - Аю Кувагаки

А в следующий миг буквально застыла.

* * *

Сагами заметил обращенный к морю дом по дороге из школы.

Недовольный тем, что никак не мог приблизиться к воображаемому Усивакамару, он не находил в своей жизни никакого смысла.

Это старое здание чем-то привлекло внимание Сагами. На первом этаже располагалось какое-то заведение, которым заведовали жильцы дома, а на втором, по всей видимости, были комнаты, где и жили хозяин этого заведения с семьей. Пока он смотрел на дом, остановив свой велосипед, оттуда показалась девочка, учившаяся, должно быть, в последних классах начальной школы. Она вышла совершенно одна, задорно размахивая тонкими ручонками.

Как только он ее увидел, парня словно громом поразило. Он стоял, больше не в силах отвести от нее взгляд.

Девочка, даже не замечая замершего на месте Сагами, вошла в двери заведения на первом этаже. В таком возрасте она вряд ли могла сама пользоваться подобными услугами, так что школьница, скорее всего, принадлежала к семье владельца.

С тех пор Сагами всегда останавливался напротив этого здания по дороге в школу или домой и искал глазами ту девочку. Временами он находил ее, временами – нет. Сагами бессознательно радовался, когда удавалось увидеть ее хотя бы издали. Он сам не знал почему, но радовался.

Что же это было за чувство? Тогда разум Сагами был словно расколот надвое: Усивакамару и та девочка. Две глубокие тайны, что вечно останутся неразрешимыми, от которых он был не в силах отказаться.

Наконец и девочка заметила присутствие Сагами. Она приблизилась к нему без малейшего страха. У нее были большие и добрые глаза, как у теленка. Она спросила, что он тут делает и почему постоянно смотрит на ее дом. Нет, она не допытывалась – девочке, видимо, и правда было просто интересно.

Сагами постыдился прямо сказать о своем интересе к юной собеседнице. Поэтому он ответил, что его интересует бизнес ее отца.

Ответ парня порадовал девочку. Она очень гордилась папой и его заведением, поэтому много рассказывала Сагами об отце и его работе. Ее профиль казался ему таким же прекрасным, как с легкостью разящий мечом Усивакамару.

Сагами начал нарочно ходить к дому у моря, чтобы снова встретить ту девочку.

Завидев парня из окна своей комнаты на втором этаже, она обязательно выбегала к нему на улицу. И каждый раз с энтузиазмом рассказывала ему о работе отца. Сагами общался с ней ничуть не менее увлеченно. Поначалу он влюбился лишь в ее профиль, но постепенно и ее разговоры стали все глубже проникать в его мысли. Знала она много и рассказывала весьма умело. Ему хотелось слушать ее вечно, но и задерживаться до поздней ночи было нельзя. Сагами обреченно поднимался на ноги – и уже с этого момента с нетерпением ждал их следующей встречи.

Иногда он видел, как девочка играла около дома, но не одна, а с сестрой. Тогда Сагами ужасно расстраивался и молча уходил, даже не пытаясь ее окликнуть. Ему нужна была только она. Он хотел остаться с ней наедине.

Что же это было за ощущение?..

Он, конечно, догадывался, но не был уверен в правильности этих предположений.

А потом произошло это.

Однажды он, как обычно, пришел к ее дому, но девочка встретила его без привычной радости – ее брови были хмуро опущены, а по мокрым щекам катились крупные слезы.

Ему показалось, что сердце вот-вот разорвется. Он спросил, что случилось, и заметил, как дрожит его голос.

«Ничего», – ответила она с совершенно красным лицом.

Было совершенно очевидно, что она соврала. Немного подумав, Сагами сделал вывод, что девочку, должно быть, отругал отец. Неизвестно за что, но, похоже, любимый папа поднял руку на дочь.

Вот почему она плакала.

Глядя на усиленно трущую глаза девочку, Сагами вдруг со всей ясностью осознал, что больше не хотел видеть ее слезы. И ради этого парень был готов на все.

Для него это оказалось полной неожиданностью, но он точно знал, что охватившие его чувства и называют любовью.

Он давно уже понял, что чувствует совсем не так, как обычные люди. Он никогда не видел других людей, так же восхищавшихся Усивакамару. Но для него мужчина из ночных видений был непреложным ориентиром, и Сагами думал, что ничто не может быть важнее его. Даже та самая любовь, которую так превозносили буквально все на планете. Вот почему он так легко убил родную мать только для того, чтобы приблизиться к своему идеалу. Ему казалось совершенно естественным, что он никогда и никого не полюбит.

Но в подростковом возрасте он вдруг прозрел.

Оказалось, что в его душе легко уживались Усивакамару и та девочка.

И любовь к девочке, и страстное восхищение Усивакамару были ему абсолютно необходимы. Сагами любил эту девочку и от всей души желал, чтобы она была счастлива.

Так он придумал самый правильный способ убийства – и на нужную мысль его навели именно ее слова.

* * *

Стемнело и подул ветер.

Сагами посмотрел на колыхавшиеся за окном силуэты деревьев. Ему показалось, что в шелесте листвы слышалась та самая загадочная мелодия из его снов.

Мужчина наконец приступил к исполнению плана, построенного еще в юности.

И все благодаря подсказке, которую она подарила ему в тот самый день.

Чтобы стать таким же, как Усивакамару, ему обязательно нужно было кого-то убить. Но эти убийства не должны исходить из одного только эгоистического желания, как нападение на мать. В них обязательно должен быть смысл.

С момента смерти Кобаяси Кёдзи прошло немало времени, но у него были так называемые «анатомические заметки». Саму тетрадь забрали полицейские, но он прекрасно помнил все подробности убийства, тщательно зафиксированные на бумаге.

Следуя своему плану, он убил сначала Кобаяси Хину, а потом и ее мать, Хироко.

При каждом ударе он отчетливо чувствовал: теперь он убивал правильно.

В его убийствах был смысл. Все шло именно так, как он задумал.

Глава 3

Тонкие раздвижные двери и оконные рамы тряслись и громко дребезжали. За окном, похоже, дул холодный и сухой ночной ветер.

А вот воздух в большой комнате был теплым и застоявшимся, и казалось, словно ее много лет не проветривали. И в этом воздухе раздался высокий громкий плач.

Я подавила вздох.

В комнате было пятеро детей. И одна из них, еще совсем маленькая Юдзу, сейчас плакала во весь голос. Рыдающую девочку успокаивала, закрыв ее от моих глаз