Выжили только влюбленные - Дэйв Уоллис

хороший толчок сзади, а потом еще и удар по голове. В лицо ему горячо задышал колли, обдавая вонью из оскаленной пасти. Мелькнул ботинок Чарли, и пес отлетел в сторону.

Вокруг все стихло, лишь слышался голос девушки, успокаивающей скулящего колли.

Эрни неуверенно поднялся. Вся его банда стояла с заломленными за спину руками, окруженная молчаливыми скотоводами.

– Здесь такие штуки не пройдут, – заявил доивший корову парнишка. – Даже не пытайтесь использовать ваши подлые приемчики, кокни.

Банде пришлось расстаться с захваченным для обмена товаром. Скотоводы погнали их прочь толчками в спину, и ребята, спотыкаясь на кочках, убрались в темноту.

– Еще раз увидим тут ваши рожи – пеняйте на себя! – крикнули им вдогонку.

Никто не ожидал, что деревенские будут столь прилично организованы и проворны. Эрни, ссутулившись, мрачно молчал. Кэти попыталась взять его за руку, однако он отмахнулся. Отойдя подальше, они разразились бранью в адрес парнишки-доильщика, всех северных торговцев и скотоводов. Чем дальше, тем более детскими становились их оскорбления, невыполнимые угрозы и обещания мести.

Кэти и Джулия, заключившие временное перемирие, шли бок о бок. Обе страшно переживали; им следовало обсудить произошедшее, но от Эстель толку в этом смысле не было никакого.

– Надо как-то подбодрить наших мальчиков, – осторожно разбила ледок молчания Кэти.

Джулия охотно поддержала ее несмелую попытку.

– Хуже всего сейчас твоему Эрни, все же он вожак. Смотри, как бы чего теперь не натворил, а то потом всю жизнь будет стыдиться.

– О чем ты? Например?

– Ну, не знаю. Он ведь твой парень, тебе виднее. Просто человек, испытавший унижение, потом часто совершает ужасные, по его собственному мнению, поступки. Как бы доказывает, что способен унизить себя больше, чем враги или обстоятельства. Тут все дело в уязвленной гордости, понимаешь? Вот он и может попытаться обрести ее заново, собственными руками себя разрушая. Мне об этом рассказывала мама. К ней приходило полно таких ребят, которых, например, бросили жены.

Кэти так и тянуло спросить: «А тебя такие униженные, конечно, не посещали?» Если бы не перемирие… Кроме того, ее заинтересовала теория. Что в этом случае может предпринять Эрни?

Забыв о цели своего похода, они побрели к фургонам и обнаружили рядом с одним из них нечто вроде кучи тряпья. Эрни коснулся ее носком ботинка и тихо пробормотал:

– Кэти…

Кто-то включил фонарик. У фургона лежало тело Джоан.

– Видать, она вернулась, когда мы уже ушли.

Она приподняла голову девушки, и луч фонаря высветил ее мертвенно-бледное лицо. Вероятно, Джоан приняла пилюлю «В добрый путь» или какой-то другой яд. Ребята перенесли труп в фургон и уложили в угол.

– Выходит, ей было куда хуже, чем нам казалось, – вздохнула Джулия.

– Хуже? В смысле? – переспросил Эрни. – Что тут происходит? Кто она вообще такая, чтобы за нее переживать?

Девушки рассказали об истории Джоан и напомнили, что некоторое время она все же была в их банде.

– А, ясно… – пробормотал Эрни. – Из-за парня, значит? Похоже, мы идем тем же путем, что и хрычи.

Первое за долгое время сокрушительное поражение, нанесенное какими-то пастухами, и многочисленные синяки заставили их угрюмо засесть в маленьком лагере. Все были голодны, однако никто не желал искать приключений в наступившей темноте, где безраздельно властвовали северяне. Труп в итоге вынесли на улицу и прикрыли старыми тряпками. Ребята через силу разговаривали на отвлеченные темы, обменивались пустяковыми воспоминаниями, а потом уснули, прижавшись друг к другу. Любовью в этот вечер никто не занимался. За тонкими стенками фургонов завывал осенний ветер, а ночью по крышам застучал дождь.

Туманным утром выкопали неглубокую могилку, в которую опустили тело Джоан, все еще завернутое в тряпье. Консервированного молока осталось ровно столько, чтобы каждый выпил по чашке чая. Храня мрачное молчание, занялись рутинными вещами: чистили мотоциклы, прибирались в фургонах и проверяли давление в шинах, словно им предстояла серьезная экспедиция.

Так дотянули до обеда, только есть было нечего, и никто не пытался принять решение, как быть дальше. Кэти подошла к погруженному в себя Эрни, переживающему унижение и полученную трепку.

– Эрн, – тронула она его за плечо, – я проголодалась.

Думала этим детским замечанием пробудить в нем потребность защищать девушку, однако Эрни лишь буркнул:

– Все проголодались. – Помолчав, добавил: – Дальше будет еще хуже.

– Не знаю, что придумать насчет обеда, Эрни. Нужна твоя помощь. У нас осталось несколько банок бобов, а больше ничего. На всех точно не хватит.

– Пусть парни сходят и выпросят чего-нибудь у пастухов, – пожал плечами он. – Или девушки… пусть отдадутся этим провонявшим навозом крестьянам, глядишь – получат по куску жареной баранины. Те ведь жрут мясо, когда им вздумается…

– Ну спасибо. Сейчас пойду и выберу себе кого-нибудь посимпатичнее.

– Я не имел в виду тебя.

– Ты сказал девушки. Я девушка и есть.

– Знаю.

– Я твоя девушка, Эрни.

Он встал с пустого ящика, на котором сидел, угрюмо уставившись себе под ноги, и проворчал:

– Хочу пройтись, прочистить мозги.

Они молча побрели к территории рынка, который давно ожил. С севера двигались стада блеющих овец, к центру ярмарки пробирались группы подростков в причудливых ярких нарядах и остроносых туфлях, неся мешки с товарами из южных городов.

На Эрни и Кэти никто не обращал внимания, и они с тревогой поглядывали друг на друга, опасаясь, что один из них вот-вот не выдержит напряжения.

Через некоторое время купили по грубо слепленному сэндвичу с жареным мясом и принялись молча жевать.

– Мы поели, а как с остальными? – наконец рискнула спросить Кэти.

– Пусть тоже возьмут по куску мяса, – равнодушно ответил Эрни. – У нас еще осталось кое-что на обмен.

– А завтра?

Он пожал плечами.

– Господи, Эрни, да приди ты в себя! Это не первая драка, в которой нас разделали. Что станет с бандой, со всеми нами, если ты не перестанешь?

– Перестану что?

– Сам знаешь. Ты готов сдаться, тебе все до лампочки.

– Они и без меня прекрасно справятся.

– Хватит нести чушь!

– Пусть Чарли будет вожаком, если хочет.

– Ты ведь понимаешь, что он не сможет. Да и не захочет.

– Да и черт с ним! Значит, все накроется медным тазом.

– Ты никак ревнуешь?

– С чего ты взяла? Можешь лечь с ним, если угодно. Я же спал с девчонками из Виндзора.

– Да, спал – чтобы со мной поквитаться. Думаешь, я не знаю? Но не в этом дело. Ты сейчас такой же, как был на крепостной стене замка, только еще хуже.

– В смысле?

– Ну, тогда была ерунда – сомнения, предчувствия… Сейчас у нас реальные сложности. Если ты махнешь на все рукой, банде конец. Всем