Мадонна в черном - Рюноскэ Акутагава

ответила следующее: «Это верно, что господин Укида доводится нам родственником, и всё же нынче он заодно с Дзибусё, мне это известно доподлинно, а потому переехать к нему в усадьбу и означает стать заложницей. Посему я вынуждена отказаться от предложения». Тёкон не отступила и продолжала и так, и эдак уговаривать госпожу, но та оставалась непреклонна, и превосходный план Тёкон растворился в воздухе, как пена морская. При этом госпожа Сюрин вновь упоминала то Конфуция, то Эзопа, то принцессу Татибану, то Христа, цитировала трактаты не только японские и китайские, но и заморские, из южных варварских стран, так что сама Тёкон, похоже, была сражена красноречием госпожи.

12. Тем же вечером Симо привиделось, будто на вершину сосны, что растёт в саду перед покоями госпожи, спустился с неба золотой крест; испугавшись не на шутку, она принялась выпытывать у меня, какое несчастье сулит такой знак. Правда, Симо подслеповата и вдобавок трусиха, за что её все дразнят, а посему вполне вероятно, что золотым крестом могла оказаться просто Утренняя звезда.

13. Пятнадцатого дня снова явилась Тёкон и вновь твердила те же слова, но госпожа отвечала: «Сколько ни повторяй ты одно и то же, решения своего я не изменю!» Тут уж и Тёкон, видимо, осерчала, и, удаляясь, бросила: «Вижу я, какой груз лежит у вас на сердце! Вот и выглядите вы, будто вам уже за сорок!» Госпожа тоже, вероятно, разгневалась, потому что изволила приказать, чтобы впредь Тёкон к ней не пускали ни под каким предлогом. И снова принялась возносить свои оратио, а всем нам было ох как неспокойно, ибо до нас уже дошли слухи, что переговоры завершились полным разрывом, и теперь даже Умэ стало не до смеха.

14. В тот же день услыхали мы также, что Ивами и Сёсай снова повздорили с самураем Игой Инатоми. Этот Ига Инатоми известен был как мастер оружейной стрельбы, в учениках у него ходили даже вассалы других княжеств, и стяжал он добрую славу, а потому поговаривали, будто Ивами и Сёсай завидуют ему и оттого не упускают случая затеять с ним свару.

15. Ночью Симо приснилось, что в усадьбу ворвались самураи Дзибусё. Она ужасно перепугалась, вскочила с постели и с криком побежала по галерее.

16. Шестнадцатого дня в десять часов утра вновь явились Ивами и Сёсай, вызвали Симо и велели: «Передай госпоже, что сегодня утром был посланец от господина Дзибусё, требовал выдать в заложницы госпожу и грозился, что в случае отказа заберут её силой. Мы ответили на эти дерзкие речи, что положим свои жизни, но госпожу не выдадим. Поэтому скажи, что ей следует готовиться к худшему!» По словам Симо, в тот день у Сёсая, как нарочно, разболелись зубы, и потому держать речь он поручил Ивами, а тот распалился до такой степени, что Симо боялась, как бы он, войдя в раж, и её не прикончил.

17. Выслушав рассказ Симо, госпожа Сюрин изволила позвать к себе супругу господина Ёитиро на тайный совет. Впоследствии я узнала, что она уговаривала бедняжку вместе свести счёты с жизнью. Ах как же это печально! Хотя жизнь наша во власти Небес, на этот раз виной всему прежде всего беспечность самураев, оставленных для охраны, а также упрямство самой госпожи Сюрин, которое и приблизило её погибель. А кроме того, если она призывала супругу господина Ёитиро умертвить себя с нею вместе, как знать, уж не повелела бы она и нам сопровождать её в царство мёртвых? Такие предчувствия одолевали нас всё сильней с каждой минутой, так что, когда госпожа наконец приказала нам явиться в её покои, все мы встревожились и гадали, какое последует приказание.

18. Явившись к госпоже, услыхали мы такие слова: «Пришёл наконец и мой черёд отправиться в рай, именуемый «парайсо», чему я несказанно рада!» Однако по бледному её лицу и дрожанию голоса я догадалась, что речи эти неискренни. Затем госпожа изволила добавить, что один лишь тяжкий груз лежит у неё на сердце и не даёт упокоиться с миром, – это забота о нашем благополучии. «Если не очистите вы свои помыслы и не обратитесь в христианскую веру, то однажды все попадёте в ад, именуемый «инферуно», в логово самого дьявола. Посему откройте свои сердца и примите учение Царя Небесного. В противном случае вы все до единой отправитесь на тот свет вместе со мною и отринете греховное земное существование. Тогда я самолично стану молиться о ваших душах архангелу, а тот, в свою очередь, вознесёт молитвы Царю Небесному Дсэусу Кирисуто, дабы всем нам открылись врата прекрасного парайсо…» Тогда все мы, тронутые такой заботой, со слезами благодарности на глазах тут же, без малейшего промедления, дружно объявили, что принимаем христианство, отчего госпожа, очевидно, почувствовала крайнее удовлетворение и возвестила, что более ничем не тяготится и сможет умереть с миром, а нам сопровождать её на тот свет без надобности.

19. Затем госпожа Сюрин вручила Симо прощальные письма для князя и молодого господина Ёитиро, после чего чужеземными знаками написала ещё одно послание некоему отцу Грегорио, и это письмо вручила мне. В послании содержалось всего пять или шесть строк, однако на него у госпожи ушло не меньше часа. Оговорюсь также, что, когда я впоследствии передавала послание вышеупомянутому Грегорио, послушник-японец строго высказал мне, что христианская вера запрещает любое самоубийство, поэтому госпоже Сюрин невозможно будет попасть в парайсо, и она отправится в ад, однако несправедливость эту можно упредить, если провести вознесение молитв, именуемое «месса», ибо молитва обладает безмерною благостью. Он заключил также, что устроить подобную мессу не составит труда, следует только дать ему серебряную монету.

20. Ожидалось, что около десяти часов вечера в особняк нагрянут посланцы Дзибусё. Охранять главные ворота взялся Ивами, вход сбоку – Ига Инатоми, а женская половина досталась Сёсаю. Заслышав шум, госпожа послала Умэ к супруге господина Ёитиро, но та уже где-то укрылась, ибо в комнате её не оказалось, и вещи тоже исчезли, что, признаться, всех нас обрадовало. А вот госпожа Сюрин страшно разгневалась и, обратившись к нам, изволила сказать, что она дочь благородного полководца Корэто, с самим Хидэёси воевавшего за трон в битве при Ямадзаки, и в предсмертный час возносит молитвы она Матери Божией Марии, пребывающей в парайсо. И ей, столь высокородной и благочестивой, посмела нанести оскорбление дочь какого-то безвестного дворянина!.. У госпожи в ту минуту вид был такой грозный, что не забыть мне её образ до конца моих дней.

21. Вскоре в соседние покои прибежал Сёсай Огасавара в синей кольчуге, с коротким мечом, чтобы