Приключения Джека Баллистера. Отто Серебряная Рука - Говард Пайл

В следующую минуту открылась широкая дверь, и возникла фигура женщины, держащей над головой свечу. Мгновенно полдюжины собак выскочили из-за ее спины и с лаем бросились к Джеку и мистеру Паркеру.

Мистер Паркер не обратил на собак никакого внимания, а поднялся по высоким крутым ступенькам в холл. Он кивнул женщине, коротко поговорил с ней, называя ее Пегги.

Это была довольно красивая женщина с широким лицом, черными волосами и глазами. Она посторонилась, и хозяин прошел в дом, Джек следовал за ним по пятам.

– Вам два письма, – сказала женщина, протянув послания мистеру Паркеру.

Тот, не снимая шляпы, взял их, вскрыл одно и начал читать при свете свечи, которую держала женщина. Пока он читал, его брови сдвинулись, а красивое румяное лицо помрачнело.

Джек стоял, оглядывая большой пустой холл, едва освещенный светом свечи. В дальнем конце он различал смутные очертания широкой лестницы, ведущей на этаж выше. Все это показалось ему унылым, он почувствовал себя чужим и одиноким в темном мрачном пространстве. Несколько негров стояли прямо за дверью, он смутно различал их фигуры в темноте. Они казались таинственными и нереальными с этими своими черными лицами и сверкающими зубами.

Внезапно мистер Паркер оторвался от письма и попросил Пегги отвести Джека на кухню и дать ему что-нибудь поесть.

Войдя на кухню Джек обнаружил, что человек, который вез его и мистера Паркера вниз по реке на лодке, сидит за столом и ест, а босоногая негритянка с ожерельем и браслетами из голубых стеклянных бусин прислуживает ему. Мужчина поднял глаза и поприветствовал Джека, когда тот вошел, а затем почти сразу же начал расспрашивать его об Англии. Чувство одиночества и подавленности все больше и больше угнетало Джека, и он отвечал рассеянно, едва ли понимая, какие вопросы ему задавали или что он говорил в ответ. Покончив с ужином, он подошел и встал в дверях, глядя в звездную ночь. Ему показалось, что он видит смутные очертания человеческих фигур, движущихся во мраке, и черные очертания грубых зданий. Теплая темнота была полна непрерывных ночных шепчущих звуков, время от времени прерываемых внезапным звуком громко бормотавших негритянских голосов. Пересмешники пели прерывистую мелодию из темной тишины далекого леса. Джек ощущал подавленность как свинцовую тяжесть. Он чуть не заплакал от одиночества и тоски по дому.

Проснувшись на рассвете следующего дня в маленькой пустой комнате в конце верхнего холла, в пределах досягаемости голоса мистера Паркера, Джек сначала не понял, где находится. Затем он мгновенно все вспомнил и ощутил острое желание увидеть свое новое окружение. Он встал, быстро оделся, спустился по лестнице и вышел на улицу. В ярком ясном свете раннего утра все выглядело совсем по-другому. Здания, которые он видел в темноте прошлой ночи, превратились в скопление негритянских хижин – одни каркасные, другие из плетеных прутьев, – вокруг которых двигались фигуры полудиких чернокожих мужчин, женщин и детей.

Джек вышел на открытый двор, обернулся и посмотрел на дом.

Это было большое беспорядочное каркасное строение, серое, потрепанное непогодой. Несколько окон были открыты, из одного из них свисало лоскутное покрывало, время от времени лениво колыхавшееся на ветру. Тонкая струйка дыма поднималась из одной из труб в голубой воздух. В ярком утреннем свете все выглядело ярким и свежим.

Около хижин играло много негритянских детей, некоторые из них были совершенно голыми. Они прекратили играть и стояли, уставившись на Джека, когда тот вышел в открытый двор, и негритянский паренек примерно его возраста, стоявший в дверях плетеной хижины, подошел и заговорил с ним. Чернокожий был худым и долговязым, с тонкими, похожими на паучьи лапки ногами и руками. У него была маленькая круглая, похожая на орех голова, покрытая плотным войлоком волос.

– Привет, мальчик! – сказал он, подойдя поближе к Джеку. – Как тебя зовут?

– Меня зовут Джек Баллистер, – ответил Джек. – А тебя как зовут?

– Меня зовут Маленький Кофе, – и мальчик-негр широко улыбнулся, сверкнув белыми зубами.

– Маленький Кофе! Довольно странное имя для христианина, – сказал Джек.

Улыбка мальчика-негра быстро сменилась мрачностью.

– У меня не странное имя, – сказал он с внезапной детской угрюмостью. – Мое имя Маленький Кофе, отличное имя. Мой отец Большой Кофе, а я Маленький Кофе.

– Ну, – сказал Джек, – я никогда в жизни не слышал, чтобы кого-нибудь звали Кофе.

– Откуда ты? – спросил мальчик-негр.

– Я приехал из Англии, – ответил Джек. – Мы там пьем кофе, но не называем христиан именем «Кофе». А ты откуда, Кофе?

– Я ниоткуда, – сказал Кофе, снова улыбаясь. – Я здесь родился.

За рядом негритянских хижин виднелась маленькая деревянная хижина, выглядевшая лучше остальных. Внезапно из дверей этой хижины вышел белый человек, постоял мгновение, оглядываясь, а затем направился к Джеку. Это был Деннис, надсмотрщик. Он – если не считать Пегги Питчер – стал едва ли не самым близким другом Джека за те два месяца или около того, что он прожил в Насесте; и в этом удивительно странном фрагменте его жизни, возможно, самым ярким воспоминанием, которое у него осталось, было время, проведенное в хижине Денниса: большой черный, закопченный камин, дощатый пол в дальнем конце комнаты, где смутно виднелись очертания кровати с ярким покрывалом, негритянская жена Денниса, которая топает босыми ногами по земляному полу, а ее короткая красная нижняя юбка пылает, как пламя костра, огонь в сумрачном интерьере, сам Деннис, склонившийся над тлеющим пеплом и курящий свою индейскую глиняную трубку. Пока Деннис приближался, Джек думал, что вряд ли когда-либо видел более странную фигуру, потому что в ушах у него поблескивала пара золотых сережек, широкая шляпа из плетеной травы затеняла лицо, на нем были свободные белые хлопчатобумажные штаны, а рыжая борода покрывала щеки, подбородок и горло.

– Я думаю, – сказал Деннис, подойдя довольно близко к Джеку, – я думаю, что ты новенький, который приехал прошлой ночью.

– Да, – отозвался Джек, – это я.

Глава XIV

В Англии

Не следует думать, что внезапное и бесследное исчезновение Джека не вызвало множества разговоров и вопросов о том, что с ним стало.

Однажды, например, мистер Стетсон остановил старого Езекию на улице и начал расспрашивать о Джеке.

– Я ничего о нем не знаю, мастер Стетсон, – сказал старик. – Он всегда был самым недовольным, беспокойным парнем, какого я когда-либо знал. Снова и снова он говорил мне о том, что хочет сбежать в море, и это всякий раз, когда я говорил, что ему пора зарабатывать себе на жизнь честным, достойным трудом.

– Но, мистер Типтон, – сказал пастор, – я действительно слышал разговоры о том, что его похитили.

– Может быть,