Отвлекаясь - Федерика Де Паолис

Женщина улыбнулась:

– В итоге я… О господи! Я не знала, что делать, нашла его, когда он был один, и… и мы еще немного подождали, но потом мы проголодались и пошли домой. – Она обращалась к Виоле и постоянно прикасалась к голове сына, пыталась ласково отодвинуть его от себя, но мальчик вцепился ей в ляжку и не отпускал. Он словно приклеился к матери. – Мы пришли сюда, они оба поели, а потом уснули. – Она неуверенно, с акцентом, говорила по-итальянски: – Заходи, пожалуйста… – пригласила она, обращаясь к ним обоим, но перепутав множественное и единственное число.

Едва они переступили порог, как старый кокер-спаниель поднялся и, не трогаясь с места, завилял хвостом. Его мягкие и длинные, до самого пола уши болтались до тех пор, пока пес снова не улегся на большую, покрытую его шерстью подстилку, словно завершил приличествующий случаю ритуал приветствия.

Агнес повернулась к ним спиной и пошла по маленькому коридору, Виола и Паоло последовали за ней. Малыш, отцепившись от ноги матери, остановился и без малейшего стеснения уставился на них. Они окинули взглядом гостиную размером около двадцати квадратных метров, в которой все было вверх дном; на большом обеденном столе валялись краски, листки бумаги, ножницы, акварель, пластилин, глина для лепки, а его края были обклеены мягкими защитными уголками. В комнате еще стоял диван, а сквозь горизонтальное окно виднелось темное небо, испещренное точками горящих фонарей. Сбоку от высокого торшера в форме дерева на круглом ярко-зеленом коврике из пористой резины сидел Элиа, выпрямив спинку и расставив ноги: он строил башню из пластмассовых кубиков.

– О господи! – вздохнула Виола.

Ее сын повернул голову и улыбнулся ей, потом продолжил игру, усердно складывая детали маленькими мягкими пальчиками.

– Вот и он, – объявила девушка, весело и с некоторой гордостью глядя на малыша.

Виола смотрела на сидящего к ней спиной Элиа, на его вытянутую шею, на пушистую, как кокосовый орех, склоненную головку, и, покосившись на Паоло, заметила, что тот улыбается. Она тихонько двинулась к малышу, не давая радости вырваться наружу и боясь, что в этот волнительный момент что-то может пойти не так, мирная поза сына подсказала ей, что для него в этот день ничего не случилось, его просто забрала другая тетя с мальчиком. Виола присела на корточки рядом с ним и положила руки ему на плечи, уткнулась носом в его макушку, шелковистую, пахнущую детским миндальным мылом, и осторожно ее поцеловала. Очень осторожно. Она почувствовала запах пасты, которой его покормила шведка несколько часов назад, запах его дневного сна и крошечных ручек, занятых строительством башни из кубиков. Почувствовала окружавший его запах спокойствия. Сдержала слезы, взяла красный кубик и деловито протянула его Элиа, как будто играла с ним уже не первый час. У детей время течет по-другому.

Агнес обернулась к Паоло:

– Я написала на ее страничке, потому что всегда смотрю ее посты. – Она улыбнулась и движением головы показала на Виолу. – Я не сказала, что Элиа потерялся, в общем, я сказала, что мне нужен номер телефона Виолы, и потом одна мама мне его переслала… и я… Я ей звонила, звонила, звонила. – Она провела руками по джинсам, потом по волосам, сняла ободок и снова его надела. – И наконец-то вы здесь.

– Да, конечно, – растерянно пробормотал Паоло, который, как и Виола, пытался побороть поднимавшееся волнение: ему очень хотелось броситься к Элиа, крепко его обнять, подхватить на руки, встряхнуть и во весь голос кричать, как он по нему скучал.

– Кстати, я Агнес, – сообщила девушка, протянув ему руку.

– Очень приятно, а я Паоло. Спасибо вам, Агнес, – отозвался он, пожав ее руку.

– Я хотела вернуться в парк, но пошел дождь.

– Действительно, – ответил он, не сводя глаз с Виолы, которая сидела на коврике позади Элиа, обхватив его ногами и словно вобрав его в себя; она обернулась и пристально посмотрела на него с легкой улыбкой, разгладившей ее усталое лицо.

– Но ты… – Агнес шмыгнула носом и опять запуталась в грамматике: – Наверное, ты… вы умирали от страха.

– Ну да, – хрипло произнес Паоло и прочистил горло.

Он старался унять волнение, у него подкашивались ноги, и при каждом вздохе его охватывало смятение. Он сделал несколько шагов и остановился у края коврика. Встал на четвереньки рядом с сыном, тот поднял руку, потрогал его губы и вопросительно произнес:

– Бапа́? – Маленькие пальчики снова прижались к губам Паоло, у которого на глаза навернулись слезы, а сын удивленно повторил: – Бапа́…

Малыш никогда не видел Паоло без усов и теперь с изумлением и восторгом ощупывал новые линии отцовского лица. Их взгляды встретились, и они, все трое, с любовью посмотрели друг на друга. Такого никогда прежде не случалось. Их окутал зыбкий покой, время остановилось, повеяло теплом. Элиа развалился на ногах матери, которая его все время целовала.

– Он такой милый, – прокомментировала Агнес.

Ее сын тем временем подошел к горшку с агавой, стоящему перед ковриком, и потянулся к колючему листу. Агнес в мгновенье ока подскочила к нему и, не давая двинуться дальше, схватила за руку. Невероятно бдительная и худая, как скелет, – одни глаза.

– Я… я не знала, что делать… – снова заговорила она, опустившись на коврик рядом с ними.

У нее было очень подвижное лицо, она все время широко улыбалась, обнажая ослепительные, безупречные зубы. Она говорила и смотрела на Паоло. Когда она сидела, подогнув колени, то казалась не такой высокой, а бедра выглядели более широкими.

– Вы все сделали просто отлично, – заверил ее Паоло, а Виола с Элиа продолжали неторопливо играть, размякшие от счастья.

– Да, – продолжала Агнес, – она была там, а через секунду я ее уже не увидела.

Она подняла руки, но не в знак осуждения, а совсем по-другому. Она словно пыталась найти логику в произошедшем, объяснить, почему она так вела себя и как принимала решения, она изучала лицо Виолы, которая не отрывала глаз от сына, словно впервые его увидела. Словно он ее заворожил.

– Я стою вот здесь, – сказала Агнес, указав пальцем на коврик, – потом иду на маленькое поле, чтобы поиграть в мяч. – Она попыталась привлечь внимание Виолы. – Я еще помахала тебе рукой, помнишь? Чтобы быть вежливой.

Виола ее не слушала. Она отвлеклась. Элиа ее словно загипнотизировал. Агнес опустила глаза, посмотрела на сына и спросила:

– Берт, хочешь посидеть?

Ребенок сделал один шажок и опустился на пол, скрестив ноги.

Виола потрепала сына по волосам, застегнула молнию худи, потрогала мочку уха, а Элиа вдруг захныкал: построенная им невысокая башня закачалась. Паоло подхватил ее и ладонью выровнял кубики: теперь они прочно стояли один на другом. Плач